ГЛАВА 4. ГРАНИЦЫ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (1725-1827)

Глава 4

ГРАНИЦЫ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ, ИХ ОХРАНА И ЗАЩИТА

(1725—1827)

Петр Великий умер в конце января 1725 г., не назначив себе пре­емника. С его смертью страна вступила в шестнадцатилетний пе­риод дворцовых переворотов, которые значительно дезорганизова­ли и ослабили Российское государство. Лишь с воцарением в стране дочери Петра I Елизаветы Россия вновь вернулась на путь нацио­нального возрождения, укрепления своей мощи и независимости, превращения в современное по тем меркам государство. Таковым она и стала при Екатерине II, правда, с оговоркой, что достигнутая европейская мощь в значительной степени имела военно-полити­ческое измерение, практически не изменив к лучшему жизненный уровень подавляющей массы народа. При этом внешне Россия пре­терпела разительные изменения. На месте самобытной, чаще обо­ронявшейся от агрессивных соседей Московской Руси возникла и окрепла империя, утвердившая себя на международной арене в ка­честве великой европейской державы посредством активной внеш­ней политики и многочисленных войн. Ее территория значительно расширилась, превысив 17 млн. км². С включением в ее состав части Казахстана, Прибалтики, Крыма и Новороссии, части Кавказа, Приднестровья, Западной Белоруссии, Правобережной Украины, Сибири и ряда других земель протяженность ее границ многократ­но увеличилась. Почти втрое возросла численность населения им­перии, превысив 40 млн. человек.

Однако в конце первой четверти XIX в. система, основанная Петром I, выведя Россию на вершину военного, экономического и политического могущества, исчерпала свои поступательные воз­можности. Стал очевидным внутренний надлом в империи. Это в свою очередь поставило под угрозу ее способность обеспечить надежную защиту своих экономических, политических и военных ин­тересов на государственных границах.

 

4.1. ПРИРАЩЕНИЕ ТЕРРИТОРИИ И ФОРМИРОВАНИЕ НОВЫХ ГРАНИЦ

 

Почти полвека после царствования Петра I западные рубежи Российской империи оставались неизменными, кроме участка рус­ско-шведской границы на Карельском перешейке. В 1741 г. Швеция попыталась взять реванш за поражение в Северной войне. Но рус­ские войска одержали победу и вновь заняли Финляндию. Перво­начально правительство императрицы Елизаветы Петровны (1741— 1761) намеревалось оставить Финляндию за Россией, но затем со­гласилось на сравнительно небольшие территориальные приобре­тения, рассчитывая в дальнейшем на дружественные русско-швед­ские отношения.

По мирному договору в Або (Турку) 7 (18) августа 1743 г. к Рос­сийской империи перешли Кюменегорская и часть Саволаксской провинции Финляндии с крепостями Фридрихсгам (Хамина), Вильманстранд (Лаппенранта), Нейшлот (Савонлинна). Новая линия границы установилась по р.Кюмене (Кюми-йоки) и межозерным дефиле системы Сайменских озер. Россия приобрела хорошую обо­ронительную линию, которая прикрыла Петербург с северо-за­пада.

Эта линия сыграла свою роль в отражении последней попытки шведского реванша в 1788 г. Король Густав III решил воспользовать­ся русско-турецкой войной, чтобы вернуть потерянные Швецией территории. Но и на этот раз шведские армия и флот успеха не до­бились. 3(14) августа 1790 г. в Вереле между Россией и Швецией был заключен мирный договор на условиях сохранения довоенных гра­ниц.

Во второй половине XVIII в. границы Российской империи рас­ширились далеко на запад в результате разделов Речи Посполитой. Не останавливаясь подробно на истории каждого из разделов, сле­дует отметить, что их общей причиной был глубокий внутренний кризис польско-литовского государства.

Инициатива разделов не принадлежала российской дипломатии. С точки зрения политических интересов России выгоднее было иметь соседом слабое и зависимое государство, чем граничить не­посредственно с ведущими европейскими державами. Тем не менее самостоятельные действия Австрии и Пруссии, давние историчес­кие, культурные и религиозные связи России с восточными облас­тями польско-литовского государства заставили императрицу Екатерину II (1762—1796) согласиться на разделы Польши и при­нять в них активное участие.

По первому разделу (1772) Россия получила Восточную Бело­руссию и юго-восток Латвии с городами Полоцк, Витебск, Орша, Могилев, Динабург (Даугавпилс). Границами Российской империи стали реки Западная Двина, Друть и Днепр.

По второму разделу Польши (1793) к России были присоединены Центральная Белоруссия, Правобережная Украина (кроме Гали­ции). В ответ на этот раздел польские патриоты во главе с Т. Костюшко подняли восстание против занявших Польшу русских и прусских войск.

Подавив восстание, Австрия, Пруссия и Россия договорились в 1795 г. об уничтожении Речи Посполитой как государства и полном разделе ее территории. К России перешли Курляндия (юго-запад Латвии), Литва, Западная Белоруссия, Волынь.

Юридически каждый из трех разделов Речи Посполитой был оформлен в виде конвенций между Австрией, Пруссией и Росси­ей. При первом и втором разделах польско-литовское государство сохранялось, поэтому их участники, предварительно оккупировав соответствующие области, заключали с Речью Посполитой догово­ры о ее «добровольном» согласии с новыми границами. Для обосно­вания присоединения к России при третьем разделе Польши Кур­ляндского герцогства, имевшего автономию в составе Речи Поспо­литой, были использованы обращения курляндского (немецкого по национальности) дворянства с просьбами о вступлении в российс­кое подданство.

После третьего, полного раздела Польши соседом Российской империи впервые стала Пруссия. Значительно удлинилась австро­-русская граница. Между Австрией, Пруссией и Россией были зак­лючены соглашения о демаркации новых границ. Но действовали они очень недолго — до наполеоновских войн начала XIX в., кото­рые привели к новым территориальным изменениям.

Захватническая политика французского императора Наполеона Бонапарта привела к серии войн в Европе. Российская империя во­евала с Францией в союзе с Австрией (1805) и Пруссией (1806—1807). Действия армий коалиции были неудачными. Австрия и Пруссия потерпели полное поражение. Русские войска отступили к русско-прусской границе. Здесь, в городе Тильзит (Советск) на р. Неман 25 июня (7 июля) 1807 г. Наполеон и российский император Александр I (1801—1825) подписали мирный договор.

Россия не только не понесла никаких территориальных потерь, но и приобрела из бывших прусских владений в Польше Белостокский округ. В то же время Александр I обязался примкнуть к дей­ствиям Франции против Великобритании, признать завоевания Франции в Европе и восстановление польского государства в виде так называемого Герцогства Варшавского. Фактически герцогство находилось под французским протекторатом и служило для Напо­леона плацдармом для агрессивных действий на востоке Европы.

Переход России в лагерь союзников Франции и разрыв с Вели­кобританией обострили русско-шведские отношения. Швеция оста­лась верна британскому союзу.       .

В марте 1808 г. Россия объявила войну Швеции, чтобы путем при­соединения Финляндии навсегда обезопасить столицу Российской империи с северо-запада. Шведская армия потерпела поражение, и 5 (17) сентября 1809 г. в городе Фридрихсгам (Хамина) был подпи­сан русско-шведский мирный договор. Он предусматривал пере­дачу России всей Финляндии. Новая сухопутная граница между Россией и Швецией была проведена по рекам Торнео (причем ле­жащий в ее устье одноименный город отходил к России) и Муонио до границы с Норвегией, которая до 1814 г. находилась в унии с Да­нией. Фридрихсгамский трактат устанавливал принадлежность ос­тровов Ботнического залива. Крупнейший архипелаг — Аландские острова — переходил к России.

Демаркация новой русско-шведской границы была осуществле­на согласно Акту разграничения, подписанному в городе Торнео 8 (20) ноября 1810 г. Однако очень скоро русско-шведская граница значительно удлинилась. В 1814 г. с согласия держав — победительниц Наполеона Норвегия, при сохранении автономии, оказалась под властью шведских королей. 2 (14) мая 1826 г. российские и шведс­кие уполномоченные подписали в Петербурге конвенцию о разгра­ничении между Россией и Норвегией в «Лапландских погостах» (на севере Кольского полуострова)¹⁰. Россия уступила Норвегии терри­торию вокруг Варангер-фьорда, которой оба государства владели совместно со времен средневековья.

Присоединенные к Российской империи в 1809 г. финские тер­ритории получили весьма широкую автономию. Великое княжество Финляндское рассматривалось как «нераздельная часть государ­ства Российского», но управляемая «во внутренних своих делах» «особыми установлениями на основании особого законодатель­ства» .

Следствием изменения внешнеполитической ориентации России после Тильзитского мира 1807 г. было и временное приобретение пасти Восточной Галиции. В рамках русско-французского союза Александр I поддержал Францию в новой войне с Австрией в 1809 г.

Эта поддержка была чисто символической, тем не менее Наполеон, рассчитывая поссорить Австрию и Россию, включил в австро-фран­цузский мирный договор 2(14) октября 1809 г. условие о передаче России части австрийских владений с населением около 400 тыс. человек. Согласно «Акту уступки и разграничения» между Авст­рией и Россией, подписанному во Львове 7 (19) марта 1810 г., Россия получила уезды Злочовского, Бржезанского, Тарнопольского, с го­родом Тарнополь (Тернополь), Залещикского округов Галиции.

Русско-французское сближение после войны 1805—1807 гг. ока­залось непрочным. Стремление Наполеона к мировому господству неизбежно вело к решительному столкновению между двумя дер­жавами, Нашествие Наполеона на Россию в 1812 г. закончилось пол­ным разгромом французской армии и перенесением военных дей­ствий на поля Европы. В 1813—1814 гг. под ударами армий общеев­ропейской коалиции, включавшей Россию, Великобританию, Авст­рию, Пруссию, империя Наполеона распалась.

Вопросы послевоенного устройства Европы державы-победи­тельницы решали на конгрессе в Вене в 1814 г. Герцогство Варшав­ское было упразднено, а его территорию поделили Австрия, Прус­сия и Россия.

Юридически новый раздел Польши был оформлен Заключи­тельным актом Венского конгресса за подписями представителей Австрии, Великобритании, Пруссии, Португалии, России, Франции, Швеции и специальными трактатами между Австрией, Пруссией и Россией от 21 апреля (3 мая) 1815 г.

Россия получила большинство земель бывшего Герцогства Вар­шавского, но добровольно возвращала Австрии районы Восточной Галиции, приобретенные в 1810 г. Здесь восстанавливалась грани­ца 1795 г

На южных рубежах Российской империи — в Причерноморье и на Кавказе — за столетие, прошедшее после смерти Петра I, про­изошли не менее значительные перемены. Удержать за Россией прикаспийские провинции от Терека до Гиляна преемники Петра I не смогли. Наладить нормальное управление в условиях постоян­ных столкновений с иранцами и турками не удалось. Войска несли большой урон — главным образом от непривычного климата и бо­лезней. Ежегодные расходы на содержание войск в Прикаспии до­ходили до колоссальной суммы в 1—1,5 млн. руб. Уже в 1726 г. пра­вительство императрицы Екатерины I (1725—1727) приняло прин­ципиальное решение о возврате прикаспийских провинций, когда обстановка в Иране стабилизируется и можно будет не опасаться захвата прикаспийских земель Турцией. Ее в Петербурге рассмат­ривали в качестве главного противника в регионе. В 1729—1735 гг. при императоре Петре 11(1727—1730) и императ­рице Анне Иоанновне (1730—1740) между Россией и Персией (Ира­ном) были заключены договоры об уступке последовательно Мазан- дерана и Астрабада (Рештский договор 13 (24) февраля 1729 г.), Мазандерана, Астрабада и Гиляна (Рештский договор 21 января (1 февраля) 1732 г. — частичное повторение условий предыдуще­го соглашения объяснялось сменой правителя на шахском престо­ле), побережья Азербайджана и Дагестана вплоть до р. Терек (Гянджинский договор 10(21 марта) 1735 г.). Терек, на берегах которого в 1735 г. была построена крепость Кизляр, на полвека стал рубежом Российской империи в Прикаспии.

В середине 30-х гг. XVIII в. русско-турецкие отношения обостри­лись. Постоянные нападения крымских татар на границы России и ее союзников на Северном Кавказе, просьбы запорожских казаков о возвращении в российское подданство, вмешательство Турции в польские дела, которые в Петербурге привыкли считать сферой российских интересов, заставили царское правительство объявить в 1735 г. войну Османской империи.

Турция и Крымское ханство потерпели поражение, но плоды по­беды России не удалось отстоять на мирных переговорах в Белгра­де в 1739 г. Согласно Белградскому мирному договору 18 (29) сен­тября 1739 г. город Азов и окрестные земли объявлялись «барьер­ной» (нейтральной) территорией между владениями России и вас­сала султана — крымского хана. Такой же нейтральной территори­ей становилась Кабарда на Северном Кавказе. Азовская крепость подлежала разрушению. Россия не имела права восстанавливать Та­ганрог и держать флот в Азовском и Черном морях.

Новая российско-крымская граница и размеры нейтральной зоны в устье Дона и по берегам Таганрогского залива были опреде­лены серией русско-турецких конвенций о разграничении, подпи­санных в 1739—1747 гг. От Южного Буга до истоков р. Берда восстанавливалась граница, существовавшая до Прутского похода Петра I в 1711г. Таким образом признавалось возвращение в со­став Российской империи Запорожья. Во время войны 1735—1739 гг. запорожские казаки сражались на стороне России.

К «барьерным» землям были отнесены ближайшие окрестности Азова, территория к югу от него до р. Ея, а также Азовское побере­жье от р. Берда до р. Миусс. Фактической границей оставалась Ук­раинская пограничная линия, которая проходила от Днепра до Се­верского Донца по рубежу р. Орель. На восточной границе «барьер­ного» Азовского округа была в 1749 г. открыта Темерницкая таможня ва Дону, а 12 лет спустя на этом же месте выстроена крепость св. Дмитрия Ростовского (будущий город Ростов-ка-Дону).

Историческая задача выхода к Черному морю, обеспечения бе­зопасности южных границ Российской империи от Днестра до Вол­ги была решена в царствование императрицы Екатерины II.

Итоги русско-турецкой войны 1768—1774 гг. коренным образом изменили ситуацию в Северном Причерноморье. Россия одержала победу и на суше, и на море. Русские войска заняли Крым, и 1 (12) ноября 1772 г. в Карасу (Белогорск) хан Сахиб-Гирей подписал с Россией «мирный и союзный трактат». Крымское ханство провоз­глашалось независимым государством, вассальные отношения с Ос­манской империей прекращались.

Несмотря на внешнее равноправие договаривающихся сторон, над Крымским ханством фактически был установлен российский протекторат. Россия становилась гарантом «независимости» Кры­ма и приобретала крепости Керчь и Еникале, контролировавшие Керченский пролив. Хан обязывался не предоставлять войска тре­тьим державам для действий против России.

Турция признала условия русско-крымского договора 1772 г. в Карасу только два года спустя, после новых военных поражений. Это было сделано )в Кучук-Кайнарджийском мирном трактате 10 (21) июля 1774 г. Россия получала также земли между Днеп­ром и Южным Бугом с крепостью Кинбурн (то есть выход в Черное море по Днепру) и Азов с окрестностями (то есть устье Дона). Де­маркация новых границ была проведена согласно специальной рус­ско-турецкой конвенции 4(15) апреля 1775 г.

Таким образом, на Азовском и Черном морях появился русский флот. Лишенное турецкой поддержки, Крымское ханство превра­тилось в слабого соседа России. Русско-крымскую границу 1739 г. на левобережье Днепра с начала 17 7 0-х гг. надежно прикрыла Днеп­ровская укрепленная линия Крутоизменилась судьба запорожских казаков: Запорожская Сечь давно рассматривалась центральной властью как опасный очаг социального брожения. Однако большая роль запорожцев в борьбе с крымскими набегами заставляла Петербург мириться с широкой автономией Запорожья. Исчезновение крымской угрозы развязало царскому правительству руки, и в 1775 г. Запорожская Сечь под уг­розой разорения регулярными войсками была ликвидирована. Ка­заки подлежали переселению на новую границу по Южному Бугу. Однако существование Крымского ханства в качестве независи­мого государства оказалось непродолжительным. Постоянная поли­тическая нестабильность в Крыму привела правительство России к решению о его ликвидации. (19) апреля 1783 г. после очередного ввода русских войск на полуостров для поддержки российского ставленника на ханском престоле Екатерина II подписала манифест о разрыве предшествовавших русско-турецких соглашений по Кры­му и о присоединении Крымского ханства к Российской империи. Его жителям была обещана защита имущества, свобода вероиспо­ведания, уравнение в правах с соответствующими сословиями Рос­сии. На большей части бывшего Крымского ханства в 1784 г. была образована Таврическая область (с 1802 г. Таврическая губерния) Российской империи.

Присоединение Крыма вызвало протесты Турции, но, будучи неготовым к войне, правительство султана предпочло признать свершившиеся факты в специальном Акте, подписанном в Констан­тинополе 28 декабря 1783 г. (8 января 1784 г.)²⁵./По поводу бывших владений крымского хана на Кавказе устанавливалось, что отныне русско-турецкой границей служит р. Кубань.

Три года спустя, предварительно обеспечив себе поддержку Великобритании и Франции, Османская империя попыталась вер­нуть Крым в русско-турецкой войне 1787—1791 гг. Война вновь была выиграна Россией. По мирному трактату, подписанному в городе Яссы 29 декабря 1791г. (9 января 1792 г.), к России переходила тер­ритория между Днестром и Южным Бугом, подтверждалось при­соединение к ней Крыма.

Победоносные войны с Турцией и ликвидация Крымского хан­ства значительно усилили влияние России на Кавказе и в Закавка­зье. Еще во время войны 1768—1774 гг. русские войска разбили на Северном Кавказе местных правителей прокрымской ориентации. По договору 1772 г. в Карасу крымский хан признал права России на Кабарду.

Под влиянием столь очевидных успехов России ее подданство, помимо кабардинцев, приняли в 70—80-х гг. XVIII в. осетины, ин­гуши, чеченцы, часть народов Дагестана. На первом этапе речь шла только о российском протекторате или (в терминах феодального права) о вассальной зависимости местных правителей от Российс­кого государства. Они присягали российским императорам на опре­деленных условиях. Эти условия обычно определялись в утверж­даемых императором прошениях местных властей, в договорах и грамотах о принятии в подданство.

Значительная автономия и неустойчивая политическая ориен­тация новых подданных заставила российские власти на всякий случай отгородиться от них укрепленными линиями. Их и следует Рассматривать в качестве фактической границы Российской импе­рии на Кавказе. Примечательно, что внутри линий российское правительство не допускало каких-либо автономных государственных образований. Так, в начале 1770-х гг. было окончательно упраздне­но Калмыцкое ханство, а управление Калмыкией передано чинов­никам Астраханской губернии.

К 90-м гг. XVIII в. укрепленные пограничные линии образовали единую систему от Черного до Каспийского моря. В основном они проходили по правобережью Кубани и левобережью Терека. Пере­сечение линий горцами строго регламентировалось.

Продвижение на Северный Кавказ укрепило связи России с на­родами Закавказья. Наиболее интенсивными они были с Грузией.

К середине XVIII в. Грузия была разделена на несколько владе­ний. Восточную Грузию занимало фактически независимое Картли-Кахетинское царство. К западу располагались Имеретинское царство, княжества Гурия, Мегрелия (Мингрелия), Сванетия, Аб­хазия.

Во время русско-турецкой войны 1768—1774 гг. Картли-Кахетия и другие грузинские государства выступили на стороне России.

₍ В начале 1780-х гг. царь Картли-Кахетии Ираклий II обратился в Петербург с просьбой об установлении российского протектората над Восточной Грузией. Переговоры между уполномоченными Ираклия II и Екатерины II проходили в русской крепости Георгиевск на Северном Кавказе и завершились подписанием так называ­емого «Георгиевского трактата» 24 июля (4 августа) 1783 г. Однако режим российского протектората оказался не достаточ­ным, чтобы обеспечить внутриполитическую стабильность в Вос­точной Грузии и оборону ее границ. В Санкт-Петербурге недооце­нили опасность со стороны усилившейся в конце XVIII в. Персии (Ирана). Когда в 1795 г. армия иранского правителя Ага-Мухаммеда вторглась в Восточную Грузию, там не было русских войск.

Выход из критической ситуации преемник Ираклия II Георгий XII видел в принятии Восточной Грузией российского под­данства. Хотя по проекту Георгия XII царский престол с династией Багратионов сохранялся и царь оставался главой исполнительной власти, речь шла уже не о протекторате, а о присоединении к Рос­сийской империи. Российский император получал исключительное право издавать и изменять законы на территории Восточной Гру­зии, распространять на нее нормы общеимперского законодатель­ства.

18 (30) января 1801 г. был обнародован манифест о присоедине­нии Восточной Грузии к России. От сохранения самостоятельного грузинского престола император Павел I (1796—1801) отказался. В конце 1800 г. умер Георгий XII и между его наследниками нача­лась настоящая война. 6 (18) марта 1801 г. Павел I подписал указ о создании на вновь присоединенных землях Грузинской губернии во главе с генерал-губернатором. 12 (24) сентября 1801 г. своим ма­нифестом Александр I подтвердил присоединение Картли-Кахе- тинского царства к Российской империи и превращение его в губер­нию с особым административным устройством, позволявшим гру­зинскому дворянству активно участвовать в местных и губернских органах власти. Присоединение Восточной Грузии предопределило включение в состав Российской империи всего Закавказья. Мотивы были в первую очередь политическими и военными.

С 1803 г. российские власти предприняли активные усилия, что­бы принять в российское подданство правителей мелких феодаль­ных владений Закавказья. Условия вступления в подданство, как и на Северном Кавказе, означали установление вассальной зависи­мости от России при сохранении собственного политического уст­ройства и самостоятельности во внутренних делах.

Однако в случае враждебных действий против России местные правители силой отстранялись от власти и вводилась российская администрация. В Западной Грузии это случилось в Имеретии, в восточной части Закавказья, где исторически влияние России было слабее, — в Гянджинском, Бакинском, Дербентском, Кубинском хан­ствах.

Утверждение России в Закавказье вызвало войну 1804—1813 гг. с Персией и явилось одной из причин одновременной войны с Тур­цией 1806—1812 гг.

Ради скорейшего окончания русско-турецкой войны, в преддве­рии вторжения Наполеона в Россию, российская сторона пошла на уступки Турции в Бухарестском мирном договоре 16 (28) мая 1812 г. (за месяц до перехода французами российской границы). В севе­ро-западном Причерноморье к России была присоединена Восточ­ная Молдавия под наименованием Бессарабии, западная же часть Молдавии осталась под властью Турции. В отношении кавказских владений российская сторона отвергла все попытки заставить ее отказаться от новоприобретенных областей, но, чтобы не затягивать переговоры, приняла обтекаемую редакцию статьи о границах в Закавказье. В договоре 1812 г. было записано, что границы России и Турции на Кавказе восстанавливаются «совершенно так, как оныя были прежде до войны» (то есть до 1806 г.), и Россия возвращает Тур­ции области, «оружием завоеванные».

Основываясь на этой статье трактата, турецкое правительство. Требовало вывода русских войск со всего Черноморского побережья Кавказа. Однако в Петербурге настаивали на том, что области, с пра­вителями которых у России есть договоры о вступлении в российс­кое подданство (Абхазия, Мегрелия, Гурия), нельзя рассматривать как захваченные силой. К тому же Мегрелия приняла российское подданство еще в 1803 г. В результате Турции были возвращены крепости Анапа и Поти, но русские гарнизоны продолжали зани­мать Сухум (Сухуми), Анаклию и Редут-Кале.

От своих притязаний Османская империя отказалась только в Аккерманской конвенции 25 сентября (7 октября) 1826 г.

Русско-персидская война 1804—1813 гг. завершилась Гюлистанским мирным договором 12 (24) октября 1813 г. Персия признала власть Российской империи над Дагестаном, всеми ханствами Се­верного Азербайджана, Западной и Восточной Грузией и вообще над всеми «владениями и землями» от Кавказской пограничной укреп­ленной линии на севере до установленной по Гюлистанскому до­говору русско-иранской границы на юге. Она проходила от р. Одинабазар через Муганскую степь до р. Араке, затем по Араксу до р. Капанакчай и по горным системам Малого Кавказа к востоку и северу от оз. Севан, по Памбакским горам, массиву Алагеза (Арагаца) до р. Арпачай (Ахурян).

Существенное значение для охраны российских рубежей на Кас­пии имела ст. 5 Гюлистанского договора, запрещавшая Персии дер­жать на Каспийском море военный флот.

Бухарестский и Гюлистанский договоры были важными докумен­тами, закрепившими в международно-правовом отношении приоб­ретения Российской империи на Кавказе. Утвердившись в Закав­казье и высвободив силы после окончания многолетней полосы войн с наполеоновской Францией, Турцией и Персией (Ираном), царское правительство приступило с конца 1810-х гг. к новому этапу своей кавказской политики — к ликвидации автономного политического устройства кавказских народов и к реальному подчинению всего Северного Кавказа и Закавказья российским военным и гражданс­ким властям.

За Уралом важнейшим событием в истории российских границ в XVIII столетии было создание в 1720—1750 гг. непрерывной систе­мы укрепленных пограничных линий от р. Яик (Урал) до Иртыша, прикрывавших Сибирь и Урал от возможных набегов кочевников со стороны Казахских степей. Появление такой грандиозной по про­тяженности системы защиты границы свидетельствовало о возрос­ших возможностях государства и об усилении интереса правитель­ства России к южным районам Сибири и Урала. На Южном Урале возник крупнейший центр горнорудной и металлургической про­мышленности России, выплавка золота и меди началась на Алтае. Земли юга Сибири были благоприятны для сельского хозяйства, через них проходили пути сообщения Сибири и Дальнего Востока с центральной частью Российской империи.

С созданием укрепленных линий усилились контакты русских с населением казахских степей. Исторически на территории Казах­стана существовало три родоплеменных объединения — Младший, Средний и Старший жузы. В XVIII в. они находились на стадии об­разования раннефеодальных государств во главе с ханами и султа­нами и неоднократно подвергались ударам со стороны воинствен­ных соседей. С юга нападали ханы Хивы и Коканда, с востока — ханы Джунгарии. В 20-х гг. XVIII в. джунгары разгромили кочевья Стар­шего и Среднего жузов. Для отпора джунгарскому нашествию хан Младшего жуза Абулхаир решил заручиться поддержкой России, приняв ее подданство.

Прошение Абулхаира с условиями вступления в российское под­данство было утверждено императрицей Анной Иоанновной 19 фев­раля (2 марта) 1731 г. В 1740—1742 гг. на тех же условиях принес­ли присягу России казахи Среднего жуза. Несколько раз на про­тяжении XVIII — первой четверти XIX в. просьбы о принятии в российское подданство поступали и от ханов Старшего жуза. Но из-за удаленности его территории от границ России эти просьбы по­следствий не имели.

В отношении казахов царское правительство, как и на других азиатских окраинах империи, первоначально не шло дальше уста­новления вассальной зависимости новых подданных. Не было сил, как, впрочем, и особой необходимости в полном подчинении огром­ного, отдаленного и слабо обжитого региона.

Фактической государственной границей Российской империи вплоть до второй четверти XIX в. оставались Оренбургская и Си­бирская укрепленные линит. До 1868 г. по ним же проходила тамо­женная черта для русско-азиатской торговли.

В Восточной Сибири, в Прибайкалье, в 1720-х гг. было продол­жено разграничение русских и китайских владений, начатое Нерчинским договором 1689 г. 21 октября (1 ноября) 1727 г. Россия и Китай заключили Кяхтинский договор об определении границы к западу от р. Аргунь до Саянских гор. На участке между российс­кой пограничной крепостью Кяхта и р. Аргунью граница устанав­ливалась в основном по линии китайских и русских караулов, су­ществовавших на момент подписания договора, а на горном участке между Кяхтой и Саянами, где застав практически не было, — по естественным рубежам. Тогда же, в октябре 1727 г., стороны обме­нялись описаниями линии границы и пограничных знаков. Крайней западной точкой границы стал перевал Шабин-Дабага в Сая­нах, восточной — сопка Абагайту при впадении в Аргунь протоки из оз. Далайнор.

Вопрос об исправлении Нерчинского договора 1689 г. и доведе­нии до конца разграничения в нижнем течении Амура российская сторона в XVIII — первой половине XIX в. не ставила. Для этого требовалась тщательная подготовка. Необходимо было усилить при­сутствие России, включая военное, в данном районе, организовать экспедиции для составления географических карт, без которых любые пограничные соглашения теряли смысл. До середины XIX в. не было, например, точно известно, куда впадает Амур и является ли Сахалин островом. Стремление китайского правительства огра­ничить контакты с иностранцами также затрудняло переговоры. Кроме того, Россия и Китай не имели дипломатических представи­тельств соответственно в Петербурге и Пекине. I

В еще более жесткой форме курс на самоизоляцию проводила Япония. Это было главной причиной отсутствия до 1850-х гг. рус­ско-японского соглашения о границах, хотя владения обоих госу­дарств вошли в соприкосновение в первой половине XVIII в. В это время русские морские экспедиции обследовали и нанесли на кар­ты всю Курильскую островную гряду. А уже в середине XVIII сто­летия на Курилах, до Урупа и Итурупа включительно, возникают постоянные и сезонные русские поселения, местные жители (айны) облагаются данью (ясаком). Русские промышленники и мореплава­тели посещали также Сахалин. Со второй половины XVII в. корен­ное население Северного Сахалина периодически платило России ясак.

Царское правительство неоднократно заявляло в официальных документах о принадлежности России Сахалина и Курил. Но на практике для утверждения владельческих прав России на эти зем­ли делалось очень мало. В результате японцы со второй половины XVIII в. начали осваивать Кунашир, затем Итуруп, высаживаться на Урупе и южном побережье Сахалина.

Основные силы России на Тихом океане были сосредоточены на освоении так называемой «Русской Америки». Эти земли — Аляска и Алеутские острова — вошли в состав Российской империи в ре­зультате русских географических экспедиций (начиная с плавания В.И. Беринга и А.И. Чирикова в 1740—1741 гг.) и деятельности рус­ских купцов и промышленников. С 1784 г. на северо-западе Амери­канского континента появляются постоянные русские поселки и га­вани. Их центром был Новоархангельск (современный город Ситка в США).

В 1799 г. южной границей российских владений в Америке в од­ностороннем порядке был установлен 55-й градус северной широ­ты. Впрочем, основанная на русские капиталы для освоения терри­торий на Тихом океане Российско-американская компания полу­чила право открывать и занимать новые земли за пределами этой черты. В 1821 г. указом императора Александра I территория Русской Америки была расширена до 51-го градуса северной ши­роты .

Новые односторонние действия царского правительства вызва­ли недовольство в Лондоне и Вашингтоне. К этому времени Россий­ско-американская компания вступила в острую конкуренцию с бри­танскими и американскими предпринимателями. После перегово­ров в Петербурге по спорным вопросам были подписаны 5(17) ап­реля 1824 г. русско-американская, а 16 (28) февраля 1825 г. — рус­ско-английская конвенции, определившие линию границы на Аляске.

По русско-американской конвенции Россия принимала обяза­тельство не создавать на островах и Тихоокеанском побережье по­селения южнее, а Соединенные Штаты — севернее 54-го градуса 40 минут северной широты. Сухопутная граница российских вла­дений на Аляске с Канадой, находившейся под властью Великоб­ритании, устанавливалась русско-английской конвенцией. Труд­нодоступные внутренние районы Аляски практически не были ис­следованы, поэтому стороны наметили границу независимо от ес­тественных рубежей. Пограничная линия была проведена по мери­диану 141-го градуса западной долготы от Северного Ледовитого океана. Не доходя 10 морских лье (примерно 55 км) до Тихоокеанс­кого побережья, она поворачивала на юго-восток и продолжалась на одном и том же удалении от берега до 56-го градуса северной широты. За Россией закреплялся также архипелаг Александра до о. Принца Уэльского включительно. Демаркацию и охрану этой гра­ницы, проходившей вдали от обжитых мест, организовать в то вре­мя не представлялось возможным. Практически она служила для Разделения сфер промысла и торговли с индейскими племенами между Российско-американской компанией и ее конкурентами.

Таким образом, послепетровское столетие характеризовалось продолжением роста территориальных владений Российской импе­рии. Ее границы значительно продвинулись на запад, широко шаг­нули на юг и необычайно удалились от центральных районов стра­ны на восток. Ее земли омывались водами Балтийского, Черного, Азовского и Каспийского морей, Тихого и Северного Ледовитого оке­анов.

Империя вступила в самый тесный контакт с целым рядом дру­гих государств, заключив с большинством из них различного рода договоры и соглашения о строгом разграничении территориальных владений и установлении границ. При этом новые земли и новые государственные границы, потенциально увеличивая экономичес­кую, политическую и военную мощь государства, одновременно тре­бовали необычайного напряжения физических и духовных сил на­селения России по обеспечению их надежной охраны и защиты от любых посягательств извне.

 

4.2. СТРОИТЕЛЬСТВО СИСТЕМЫ ОХРАНЫ И ЗАЩИТЫ ГРАНИЦЫ ИМПЕРИИ

 

В XVIII — начале XIX в. проблема совершенствования системы охраны государственной границы по-прежнему оставалась в цент­ре внимания правительства и государственных органов Российской империи. Расширялись территориальные владения России, увели­чивалась протяженность границы. Она пролегала в новых регионах с различными климатическими, экономическими, социальными условиями. Необходимо было учитывать национальные особеннос­ти народов, их населяющих. Все это требовало выделения дополни­тельных сил и средств, поиска новых форм и способов охраны гра­ницы. Главной по-прежнему оставалась задача защиты государ­ства от военной угрозы.

Дальнейшее развитие получил и процесс складывания россий­ского рынка. Росли внешнеторговые связи России с другими стра­нами, ее экономика начинала функционировать как единый хозяй­ственный организм. Через территорию России нарастал поток тран­зитных грузов из Азии в Европу и обратно. Одновременно рос поток контрабанды, что повышало значение охраны экономических инте­ресов государства на границе.

Пограничная политика России строилась с учетом того, чтобы, опираясь на систему крепостей и оборонительных сооружений, кор­донных и укрепленных линий, в военное время отразить вооружен­ное вторжение соседей, а в мирное — с помощью широкой сети фор­постов, «крепких караулов» и таможенных застав не допустить бес­контрольного провоза контрабандных товаров и перемещения лю­дей через границу, а также участием в карантинном контроле пре­дотвратить угрозу занесения в страну опасных болезней.

Общее руководство охраной границы на суше в рассматриваемый период осуществлялось Военной коллегией, на море — Адмиралтейств-коллегией, а с середины 50-х гг. XVIII в. — Коммерц-коллегией (Департамент внешней торговли). Военные ведомства отвечали за форпостную систему и «морской надзор», гражданское — за выполнение обязанностей таможенными чиновниками и стражни­ками. Со второй четверти XVIII в. деятельность российского правитель­ства по реализации военно-оборонительной и экономической поли­тики на границе и в пограничных пространствах строилась по двум основным направлениям — дальнейшее развитие и укрепление си­стемы инженерных оборонительных сооружений и совершенство­вание организационной структуры государственных органов, воин­ских и иных формирований, предназначенных для охраны гра­ницы.

Особого внимания с 1725 г. по-прежнему требовали южные и юго-­восточные рубежи Российской империи. Немало поводов для бес­покойства доставляло ей соседство с киргиз-кайсаками (казахами). Беспрерывные набеги кайсаков на русские земли наносили нема­лый ущерб Российскому государству, причиняли страдания жите­лям приграничья. В связи с этим от Оренбурга до Иртыша, до самой китайской границы, была возведена Сибирская укрепленная линия протяженностью более 3 тыс. верст. Ее главные оборонительные со­оружения (125 крепостей и укрепленных пунктов) были построены в 1745 г.  В 1730—1740 гг. развернулось строительство Оренбургс­кой укрепленной линии. На запад от нее, к Волге, шла Самарская линия, на юг, до Каспия, — Южно-Яицкая, на северо-восток — Вер- хне-Яицкая и Уйская линии. Их общая протяженность составила 1300 верст. Оренбургская линия (114 пограничных крепостей и ре­дутов) в основном тянулась вдоль рек и прикрывалась ими.

В 1731—1735 гг. в целях надежной охраны южной и юго-запад­ной границы со стороны Турции и Крымского ханства была возве­дена Украинская сторожевая линия, которая простиралась более чем на 400 верст от крепости св. Креста до Днепра и устья Орели. На ней располагалось 17 пограничных крепостей. Они строились на открытой, ровной степной местности в виде земляных городков че­тырехугольной формы. Между городками размещались редуты с форпостами, расположенными в блокгаузах — деревянных доми­ках, верхние этажи которых приспосабливались для ведения ру­жейного огня. Такие пограничные сооружения возводились на за­падных и северо-западных рубежах России, где также широко при­менялась система крепостей с сильными воинскими гарнизонами, выполнявшими форпостную службу.

В 1770 г. южнее Запорожья, чтобы защитить южные границы империи от набегов крымских татар, была построена Днепровская линия, протянувшаяся от Днепра до Буга. Однако на многих участ­ках границы с Турцией чаще всего строились только легкие поле­вые укрепления; к крупным сооружениям середины XVIII в. отно­сится лишь форт св. Елизаветы.

Для обеспечения безопасности границы между Черным и Кас­пийским морями в начале 1760-х гг. в кратчайший срок были возве­дены Терская и Моздокская укрепленные линии. 

На строительство и ремонт крепостных сооружений правитель­ствующий Сенат выделял денежные средства. Например, в 1730-е гг. для этой цели ежегодно отпускалось около 70 тыс. руб. С расширением территориальных владений России многие ук­репления к концу первой половины XVIII в. оказались далеко от ее новых границ. Кроме того, в результате военных нападений и разо­рительных набегов соседей часть пограничных крепостей, форпос­тов и застав пришла в негодность и не могла служить серьезной пре­градой для неприятеля. В связи с этим характерен доклад команди­ра Архангелогородского драгунского полка полковника Юста, кото­рый в 1745 г. информировал Военную коллегию о том, что на неко­торых участках польской и литовской границы отсутствуют маяки, караульные избы и землянки, а имевшиеся маяки «малы, камышом и ельником не очищены и соломою не набиты». И что необходимо «…все вновь построить и чрез границу… прорубить просеку и сде­лать засеку».

На основании высказанных предложений Сенат решил привлечь к строительству и ремонту оборонительных сооружений «работных людей» из деревень, расположенных на расстоянии от 15 до 50 верст от границы, ибо караульные, находящиеся на форпостах, своими силами делать это не могли. Но несмотря на принятые меры, данная проблема оставалась неразрешенной долгие годы.

В 1757 г. для рассмотрения положения и состояния крепостей указом императрицы Елизаветы Петровны была создана специаль­ная комиссия, которая определила, что многие крепости значи­тельно удалены от российских границ и прежней надобности не име­ют. К тому же некоторые крепости продолжали получать дополни­тельные средства на содержание и ремонтные работы, что вело к излишним расходам. Между тем часть важных крепостей, нуж­давшихся в переоборудовании, денег не получала. Кроме того, в не­которых местах было крайне необходимо строительство новых ук­реплений. Это в первую очередь касалось северо-западной, южной и юго-западной границ России.

По выработанным и представленным комиссией предложениям Сенат принял действенные меры, направленные на строительство крепостных сооружений в местах, наиболее приемлемых для «защищения и охранения границ».

О важности решения данного вопроса свидетельствует тот факт, что во второй половине XVIII в. известный русский полководец А.В. Суворов по указанию императрицы Екатерины II лично про­верял состояние крепостей на границе с Финляндией, разрабаты­вал и осуществлял проект их усиления. Суворову потребовалось полтора года для выполнения этой задачи. Под его началом труди­лось 40-тысячное войско. В результате были укреплены Фридрихсгам, Вильманстранд, Давыдов, Нейшлот, сооружены новые форты Ликкола, Утти, Озерный.

Много внимания охране северо-западных рубежей империи уде­лял и М.И. Кутузов. С1795по 1798 г. под его руководством были про­ведены значительные по объему оборонительные работы, что еще более укрепило безопасность Санкт-Петербурга.

Согласно Кючук-Кайнарджийскому договору владения России и Турции на Кавказе пришли в непосредственное соприкосновение. Между тем частые набеги горских племен по-прежнему осложняли обстановку в приграничных районах. В связи с этим российское пра­вительство приняло решение о строительстве Кубанской укреплен­ной линии. И здесь этой сложной и трудоемкой работой руководил А.В. Суворов. В конце XVIII столетия Кубанская укрепленная линия была построена. В нее входило 10 крепостей и 19 фельдшанцев.

В первой четверти XIX в. строительство новых укрепленных ли­ний, восстановление старых и возведение на государственной гра­нице новых крепостей, опорных пунктов и острогов по мере освое­ния присоединенных территорий продолжалось.

Отечественная война 1812 г. показала необходимость иметь на границе более сильные опорные узлы для регулярных войск в виде крепостей. В связи с этим в послевоенный период оборонительные сооружения стали восстанавливаться. На первой линии крепостей важное значение приобрели Ново-Георгиевск, Варшавская цита­дель, Ивангород, Бендеры, на второй — Брест-Литовск, на тре­тьей — Киев, Бобруйск и Динабург. В 1818 г. на Кавказе была ос­нована крепость Грозная, а несколько ранее построены укрепления при местечках Тарки, Руссей-Балке и Баке.

В первой четверти XIX в. на восстановление и строительство по­граничных крепостей ежегодно ассигновалось от 2,5 до 3 млн. руб. серебром.

Таким образом, в XVIII — первой четверти XIX в. в Российской империи функционировала и развивалась система пограничных оборонительных сооружений, предназначавшихся для усиления охраны и защиты государственной границы.

С 1725 г. основная роль в реализации пограничной политики пра­вительства на сухопутных участках границы отводилась военному ведомству. Военная коллегия руководила организацией службы драгунскими, пикинерными, гусарскими, ландмилиционными пол­ками и казачьими формированиями.

С начала 1730-х гг. в России с усилением контрабандного промыс­ла стали активно строиться пропускные пункты — пограничные таможни и заставы, и прежде всего на западе. В 1734 г. начали фун­кционировать Смоленская, Торопецкая, Брянская, Севская и Кур­ская пограничные таможни, застава на Ладожском озере, в 1743 г.— «крепкая застава» в Верхотурье, контролировавшая проезд в Си­бирь. Для наблюдения за движением населения из Малороссии в Великороссию были определены главные таможни в Севске, Брян­ске и Курске. На Дальнем Востоке проезд «для вольной торговли» разрешался лишь по дорогам при Селенгинском (в 4 верстах от Тро­ицкой крепости) и Нерчинском на р. Аргунь дистриктах (админист­ративных границах). При этом большая роль отводилась коман­дам форпостов, без разрешения которых жителям приграничья и другим лицам запрещалось пересекать границу.

Для того чтобы приостановить возрастающий поток контрабан­ды через государственную границу, в 1731 г. Сенат своим указом снизил таможенные пошлины на заграничные товары.

Однако усилия правительства и государственных органов Рос­сии не дали положительных результатов. Снижение таможенных пошлин привело к падению доходов казны. Задачи таможенной службы тоже решались неэффективно.

Основными причинами неудач в первую очередь являлись недо­статочность сил и средств, используемых в охране границы, низкая профессиональная обученность военнослужащих, казнокрадство, взяточничество среди таможенников, воинских чинов и другие на­рушения служебной дисциплины, которые пресекались лишь ме­рами устрашения, а также слабое взаимодействие таможенной администрации и военного ведомства, несогласованность их дей­ствий с губернскими властями.

Решение острых проблем следовало искать в самой системе ох­раны границы, организационной структуре военного и таможенно­го ведомств. Назрела необходимость в создании специальной тамо­женной стражи, способной противостоять контрабандистам. В то же время надо было менять систему таможенного контроля. Зримо стала проявляться необходимость переноса внутренних таможен непос­редственно на государственную границу, так как они тормозили развитие торговли, создавали барьеры, от которых страдала эконо­мика России. Достаточно сказать, что в 1730-х гг. в стране взима­лось около 20 различных таможенных сборов, существовала слож­ная процедура осмотра товаров.

В 1740—1744 гг. бывший директор над учрежденными в Мало­россии пограничными таможнями Ф. Безсонов и купец первой гиль­дии Ф. Баженов передали в правительствующий Сенат предложе­ния о переносе ряда таможен к Польше и учреждении их в тех мес­тах, где есть форпосты, для того, чтобы «без пошлины никакой то­вар мимо них не перевозился». Однако эти предложения не нашли поддержки и были оставлены без внимания. И только в 1754 г., пос­ле указа императрицы Елизаветы Петровны от 20 декабря 1753 г., таможни, имевшиеся внутри государства (кроме портовых и погра­ничных), стали упраздняться.

После ликвидации внутренних пошлин и перенесения таможен на внешнюю границу важнейшей задачей, решаемой здесь в мир­ное время, стала борьба с беспошлинным вывозом и ввозом товаров, а также с «беглецами» через границу. Государство требовало поми­мо таможен «никакими дорогами ни с чем и ни для чего не ездить, и пеших ходить не допускать…».

С принятием Морского пошлинного регламента (устава) про­изошли некоторые изменения и в охране морского участка границы в местах расположения таможен. На самих таможенных пунктах еще 22 октября 1725 г. были назначены надзиратели «для смотре­ния за погрузкою и выгрузкою товаров». В районе Кронштадта до 1746 г. не было морского таможенного надзора со специальных та­моженных судов. На корабли направлялись таможенники и солда­ты с военного брандвахтного корабля. И лишь в соответствии с ре­шением Сената от 10 сентября 1746 г. была снаряжена специальная яхта «для крейсирования брандвахтою до Березовых островов».

В 1754 г. от таможен стали посылаться особые разъезды. Теперь, кроме форпостных команд, на границе появились таможенные объездчики (конные) и стражники (пешие). Дублирование постепенно устраняется и устанавливаются две линии охраны границы: на первой стоят на форпостах команды драгунских полков, на второй — таможенники. Такое построение охраны носило принципиально новый характер, поскольку ранее существовало лишь войсковое при­крытие границы,таможня же находилась в портах и на отдельных участках, а таможенный надзор вдоль линии границы отсутствовал вообще.

,

Таким образом, со второй половины 1750-х гг. уже три ведомства защищали интересы государства непосредственно на границе: Коммерц-коллегия, Военная коллегия и Адмиралтейств-коллегия. Пер­вой подчинялись пограничные таможни и таможенные заставы, вто­рой и третьей — полки регулярной армии, драгунские, гусарские, казачьи и ландмилиционные полки, а также морские силы, привле­кавшиеся к крейсированию вдоль российских берегов.

Принятые российским правительством в начале второй полови­ны XVIII в. меры (строительство форпостов, учреждение таможен и организация таможенной службы непосредственно на границе и др.) положительно сказались на экономическом положении страны. Значительно ускорились внешнеторговые операции России с дру­гими государствами. Это привело к тому, что таможенные доходы в российскую казну выросли в два раза. Если при Елизавете Петров­не таможенный сбор составлял более 900 тыс. руб. в год, то в начале царствования Екатерины II — свыше 2 млн. руб. Вместе с тем поток контрабандных товаров в Россию продолжал увеличиваться. Это объяснялось тем, что количества пограничных и портовых таможен, таможенных застав и форпостов, функциони­ровавших на границе, было недостаточно, а используемые для это­го силы из-за своей малочисленности не могли выполнить стоявшие перед ними задачи в полном объеме.

Всередине 1740-х гг. российское правительство приняло реше­ние отдать таможни на откуп частным лицам. 2 декабря 1746 г. оно заключило контракт с московским купцом И. Хилковым, по которо­му пограничные таможни Севска, Брянска и Курска были отданы ему на откуп на четыре года. 15 мая 1758 г. Сенат принял указ «Об отдаче на откуп таможенных внутренних и портовых сборов Темер-никозской компании директору Шемякину и его товарищам» на 6 лет за 150 тыс. руб. в год. По контракту купец Н. Шемякин и 14 его компаньонов получили на откуп все российские таможни, кроме находящихся в Сибирской и Оренбургской губерниях. Так как они не только отвечали за таможенные сборы, но и постоянно взаимо­действовали с военными чинами и таможенниками, то все были при­ведены к присяге и получили воинские звания: сам Шемякин — майора, а остальные — капитана.

28 марта 1762 г., хотя срок контракта еще не истек, Сенат принял новое решение — отдать обер-инспектору Н. Шемякину и обер-директору С. Яковлеву все таможенные государственные сборы теперь уже на 10 лет, на «условиях, предложенных правительством». Им были переданы на откуп сборы слободских, оренбургских, лифлян- дских, эстляндских, финляндских пограничных и портовых тамо­жен. Всем пограничным и портовым таможням и заставам пред­писывалось помогать таможенным откупщикам, то есть в обязатель­ном порядке осматривать всех проезжающих через границу, неза­висимо от звания и чина, а «…конфискованные товары, выключая часть доносителю, взяв, отдавать таможенных сборов содержателям».

Однако в начале 1764 г., сочтя эту меру малоэффективной, пра­вительство решило все бывшие в откупе таможенные сборы «взять на казенное содержание и пошлину собирать всю без изъятия в нашу казну…».

В это же время для осуществления надзора над всеми таможен­ными сборами при Главной таможне была образована Канцелярия таможенных сборов, которую возглавил действительный тайный советник граф Б.К. Миних.

Перед Канцелярией ставились следующие задачи: анализ поряд­ка проведения таможенных сборов откупщиками и состояния на­личной казны по таможням; определение потребного количества пограничных и портовых таможен и застав, мест их целесообразно­го расположения; выработка мер по пресечению провоза товаров мимо таможен и застав, упущений в сборе пошлин. «… Для изыска­ния истины и сведения тамошних обстоятельств» подбирались люди, которые «тайно и явно» следили за действиями купцов и таможен­ных служителей.

Но и эти меры ощутимых результатов не дали. Многие досмотр­щики и местные чиновники закрывали глаза на провоз контрабан­ды. Беспошлинные товары конфисковывались лишь в тех редких случаях, когда «тайнопровозчик не захотел ничего остановившему его служителю подарить». В провинциальных таможнях процве­тали «алчность и небрежение самих служителей, а главное, нера­дение о таможенной части начальников и попущение их к злоупот­реблению». Это отмечалось в докладной записке заместителя ди­ректора Санкт-Петербургской таможни А. Радищева Коммерц-коллегии. По ней были приняты некоторые решения. В частности, все чиновники, получавшие назначения на руководящие должности в таможни, сначала проходили стажировку в Санкт-Петербурге.

Лищь после того как они получали рекомендации от столичной таможни президент Коммерц-коллегии направлял их в провинции, того чтобы таможенные чиновники не могли «в большое с куп­цами вступать знакомство», их чаще стали перемещать по служ­бе. Однако все это были только полумеры.

Использованные правительством России средства для уменьше­ния контрабандного провоза товаров через государственную грани­цу, в том числе и снижение ввозных пошлин с товаров согласно та­рифам 1766 и 1782 гг., оказались недостаточными. Большая часть этих мер приводила к убыткам казны. К службе на границе по-пре­жнему привлекались «престарелые и увечные из гарнизонов».

В результате многочисленных поисков того, «…что может способ­ствовать лучшим образом прекращению таковых злоупотреблений», 27 октября 1782 г. указом Екатерины II на западной границе была введена особая таможенная пограничная цепь и стража.

К этому времени структура таможенного ведомства была следу­ющей: таможнями и стражей ведала Главная коллегия таможенных сборов; ей подчинялись пограничные и портовые таможни; началь­ники пограничных таможен руководили таможенными заставами. Указом же Екатерины II все таможенные заставы передавались в надзирательские дворы. При этом форпостная система охраны гра­ницы не ликвидировалась, а лишь реорганизовывалась в соответ­ствии со сложившейся ситуацией. Если форпосты осуществляли прежде всего войсковое прикрытие границы, а таможни — таможен­ный надзор, то созданные в составе особой таможенной цепи и стра­жи надзирательские дворы получили возможность осуществлять надзор на границе и в военном, и в таможенном отношениях. Тамо­женная цепь и стража перешли в ведение генерал-губернаторов, а таможенные сборы стали поступать в губернские казенные палаты.

Согласно указу 1782 г. новая стража учреждалась в каждой гу­бернии, где находились портовые и пограничные таможни. Надзор за ее деятельностью, помимо Коммерц-коллегии и Главной тамо­женной канцелярии, был возложен на местах на казенные палаты губерний и генерал-губернаторов.

Реализация указа Екатерины II заняла более десяти лет; апре­ле 1785 г. таможенная цепь была установлена в Выборгской и Риж­ской губерниях, на островах Эзель и Моль, в 1792 г. — по Бугу и Дне­стру, в 1795 г. — по Балтийскому побережью, у Либавы и Виндавы, в 1795 г. — по внешней границе Минской, Изъяславской, Браиловс­кой и Литовской губерний, а также по западной границе от Балтий­ского моря до Волынской губернии. Кроме этого, в 1798 г. были по­ставлены форпосты на Перекопской линии и по берегу Гнилого моря (Сиваш). О численности таможенной цепи можно судить, к при­меру, по Выборгской губернии. На 12 апреля 1785 г. она состояла из 16 таможенных надзирателей и 138 таможенных объездчиков; для службы на море, на «водоходных судах», в ее штате было 144 гребца.

,В каждой приграничной губернии во главе таможен стояли над­зиратели, им подчинялись надзирательские дворы, а тем — посты, высылавшие до трех команд объездчиков и стражников (каждая из Ю—15 человек на 15 верст границы). Эти команды, получившие на­звание команд таможенной стражи, формировались по вольному найму и следили за тем, чтобы все товары и лица пересекали грани­цу только через таможенные учреждения.

Таким образом, в конце XVIII в. на западной границе России ост­ро встал вопрос о защите экономических интересов государства, что привело к созданию новой пограничной структуры — таможенной цепи и стражи. На большинстве же участков старая система охра­ны сохранилась, хотя и там значительно увеличилось число тамо­жен. При этом были допущены некоторые просчеты. Нередко тамож­ни и заставы учреждались без учета специфики регионов, мест рас­положения, объема идущего через границу товара. Впоследствии они были ликвидированы. Например, в Литовской, Волынской и Подольской губерниях в 1799 г. было упразднено 6 пограничных та­можен и 3 таможенные заставы. Вся освободившаяся сумма пошла на увеличение таможенной пограничной стражи и воинских фор­мирований, охранявших границу не только на сухопутных участ­ках, но и на морском побережье.

С 1797 г. во всех пограничных губерниях для осмотра таможен и освидетельствования таможенной цепи по границе стали вводить­ся должности таможенных инспекторов. Директору таможни вме­нялось в обязанность информировать Коммерц-коллегию и тамо­женного инспектора обо всех «поползновениях к потаенному или беспошлинному провозу товаров».

Вновь учрежденная таможенная пограничная стража комплек­товалась из отставных кавалерийских офицеров и солдат, а также обедневших купцов, хорошо знакомых с контрабандным промыслом. К таможенным чиновникам и стражникам предъявлялись высокие требования. Екатерина II лично указывала Сенату и Коммерц-коллегии на то, «…дабы к таможням и к таможенной страже определяе­мы были люди верные и надежные…».

Итак, с 1782 г. правительствующий Сенат, другие государствен­ные органы Российской империи проблемам строительства тамо­женной пограничной стражи уделяли первостепенное внимание.

В результате принимаемых ими мер изменилась не только структура таможенного ведомства, но и сама система охраны и защиты госуарственной границы, и в первую очередь на западных рубе­жах России. Обязанности по таможенному надзору с военного ве­домства были сняты.

В первой четверти XIX в. задачи по охране и защите российских рубежей реализовывались в основном Военным министерством и Министерством финансов, в ведение которого в 1802 г. была пере­дана таможенная пограничная стража. Министерство финансов с помощью таможенных структур осуществляло таможенный конт­роль в пунктах пропуска через государственную границу, а воен­ное ведомство прикрывало границу в случае боевых действий.

В большинстве регионов России границу по-прежнему охраня­ли армейские части и казачьи формирования. Например, согласно указу 1803 г. Оренбургское казачье войско вместе с регулярными войсками продолжало нести службу по линии в разъездах и на фор­постах, осуществляя, кроме того, поиск банд кочевников за Уралом, в Киргизской степи. В 1804 г. для охраны Оренбурской линии было сформировано 4 батальона, которые стали называться линейными. Позднее подобные формирования появились на среднеазиатской, восточной и западной границе.

С 1801 г. в крепостях и укрепленных пунктах, составлявших Сия бирскую линию, границу и пограничное пространство России охра­няло Сибирское казачье войско. В 1808 г. в его состав вошли казаки Иртышской, Ишимской и Колывано-Кузнецкой линий.

Становление пограничной стражи в Сибири проходило на фоне разногласий между местной администрацией и военным командо­ванием.

О своих правах на руководство стражей заявил командир Сибирской дивизии генерал-лейтенант Г.И. Глазенап. Против его попыток взять в свои руки таможенный пограничный контроль и разместить вверенные ему регулярные войска по Иртышской линии выступил сибирский генерал-губернатор П.И. Пестель. В письме на имя пред­седателя Департамента военных дел Госсовета А.А. Аракчеева он отмечал, что непрофессиональные действия военной администра­ции в области формирования и реализации региональной погранич­ной политики могут привести к серьезным международным ослож­нениям, прежде всего во взаимоотношениях с Китаем. Вскоре по требованию царя П.И. Пестель представил ему на утверждение «Проект образования внутренней и пограничной стражи». В 1816 г. в развитие этого документа было подготовлено и утверждено «По­ложение об Иркутском пограничном войске». В его вводной части определялась главная задача «… дать приличное образование рус­ским казакам на китайской границе службою, по ведомству граж­данскому занимающимся». Речь шла о создании из местных русских и инородцев пограничных казачьих формирований, подчинен­ных территориальной гражданской администрации и предназначен­ных для охраны границы.

В отличие от сухопутного участка восточной границы охрана морского побережья, например, на Камчатке, была подчинена «од­ному морскому управлению». В его ведении находились и прико­мандированные казаки, в задачу которых входило «смотрение за острогами», а также извещение «начальника Камчатки о всех про­исшествиях, случающихся по окрестностям тех мест».

Особое значение в начале XIX в. приобрела/охрана западных рос­сийских рубежей! которая^строилась в две линии. Однако на пер­вый план вышла задача их охраны в военном отношении, что было связано с назревавшей войной с Наполеоном.

В 1810 г. военный министр М.Б. Барклай-де-Толли провел инс­пектирование западной границы и сделал вывод о неудовлетвори­тельном состоянии ее охраны. В условиях надвигавшейся военной опасности невозможно было защитить российские рубежи неболь­шими разъездами таможенной стражи. Иностранные купцы про­должали беспрепятственно проникать на территорию России со сво­ими товарами, лишая государственную казну доходов. Такое поло­жение дел не могло не волновать российское правительство. Пред­ложения Барклая-де-Толли по усилению охраны границы были приняты и легли в основу утвержденного в 1811 г. «Положения об устройстве военной стражи». Положение предусматривало раз­деление границы от Палангена (Паланга) до Ягорлыка (более 1600 верст) на 150-верстные участки. Их охраняли 8 полков донских и 3 полка бугских казаков. Границу от Ягорлыка на Днестре до устья Днепра прикрывала кордонная стража.

Вместе с казаками, находящимися на первой линии охраны, службу несли вольнонаемные таможенные объездчики, прикры­вавшие пространство между тремя таможнями. Они были объе­динены в команды, каждая из которых состояла из 10 человек и ох­раняла 15 верст сухопутной границы или побережья. За тремя та­кими командами закреплялся один надзиратель и один помощник.

К началу Отечественной войны 1812 г. на западных сухопутных Рубежах находилось 1300 объездчиков, 40 надзирателей и 40 их по­мощников, на побережье Белого и Балтийского морей — 600 объез­дчиков, 45 надзирателей и 45 помощников, на Черном и Азовском морях -— 200 объездчиков, 20 надзирателей и 20 помощников. Они вставляли вторую линию охраны границы. [

Во время войны казачьи полки вошли в состав корпуса атама­на Донского казачьего войска графа М.И. Платова и участвовали в боевых действиях. Таможенная стража с западной границы была снята.

После изгнания войск французов из России войсковая охрана и таможенный надзор были восстановлены. Уже в сентябре 1813 г. Сенат издал указ «О назначении контрольной таможенной черты по сухопутной западной границе», которая протянулась от Балтий­ского до Черного моря. В ноябре этого же года была полностью вос­становлена таможенная цепь между Выборгом и Кексгольмом, а затем и Финляндская таможенная цепь вдоль границы между Санкт-Петербургской губернией и Великим княжеством Финлянд­ским.

Ряд указов и таможенных уставов, принятых в этот период, чет­ко определили структуру таможенной стражи, права и обязаннос­ти должностных лиц, систему подчинения и т.д. Вся ответственность за безопасность рубежей и пограничных пространств России была возложена на Министерство финансов, а это означало, что руковод­ство охраной границы стало осуществляться централизованно. Следующим шагом должно было стать создание надежной погра­ничной стражи. В российском правительстве к тому времени сло­жилось мнение, что для охраны границы нужна структура, которая имела бы военную организацию и хорошо подготовленный для борь­бы с контрабандой личный состав. По существу речь шла о создании особого рода войск, предназначенного исключительно для ох­раны государственной границы.

В связи с этим 9 июля 1822 г. был принят указ, согласно которому таможенная пограничная стража стала располагаться на первой линии охраны границы. Цепь, состоявшая из казаков, с границы была снята и размещена позади таможенной стражи на расстоянии от 3 до 5 верст. Эти меры принимались для того, чтобы таможенная стража «не отважилась на злоупотребления». В свою очередь и, казаки лишались возможности вести противозаконную торговлю.

Таким образом, казачьи формирования, представляя собой вто­рую линию «пограничного таможенного присмотра», на западных рубежах России выполняли, с одной стороны, контрольные функ­ции, следя за действиями таможенной стражи, а с другой, взаимо­действуя с таможенниками, сами задерживали контрабандные то­вары в пределах зоны своей ответственности.

Однако казачья стража переводилась на вторую линию не по всей западной границе. Правительство России решало эту проблему ис­ходя из условий, складывающихся на конкретных участках. При этом учитывались применяемые силы и средства, просчитывались возможные варианты их эффективного взаимодействия, приоритетность решаемых задач и др. Например, на участке границы с Авст­рией, в Новороссийской губернии, цепь из казаков продолжала су­ществовать по Днестру и после 1822 г. Причем на основании п. 5 им­ператорского указа от 21 августа 1818 г. казачьи формирования на этом участке находились в ведении не таможенного, а карантинно­го начальства.

Таможенной страже, прикрывавшей первую линию охраны за­падных рубежей России, правительство уделяло самое присталь­ное внимание. С 1816 г. в результате разделения Палангенского ок­руга на Брест-Литовский и Ковенский в этом регионе стали функ­ционировать 4 таможенных округа, в состав которых входили 4 глав­ные таможни, имеющие в подчинении 16 таможенных застав.

Параллельно с реорганизацией «пограничного таможенного при­смотра» начался процесс увеличения таможенной стражи в окру­гах. Это было связано с одной особенностью, характерной для за­падной границы России. Дело в том, что в связи с территориальны­ми изменениями, происшедшими после Отечественной войны 1812 г., на большом пространстве, прилегающем к Австрии и Прус­сии, функционировала лишь одна цепь стражи — таможенная. Во­инские формирования были сняты и перемещены на новые грани­цы — рубежи Царства Польского, присоединенного к Российской империи по решению Венского конгресса 1814—1815 гг., и Бессараб­ской области, которая вошла в состав России в результате подписа­ния Бухарестского мирного договора в 1812 г. |Поэтому охрана гра­ницы требовала такого количества сил и средств, с помощью кото­рого можно было как-то компенсировать отсутствие войскового при­крытия российских рубежей и качественно решать стоящие зада­чи, в первую очередь связанные с пресечением контрабандного промысла.

Правительство Российской империи пошло на этот шаг еще и потому, что ущерб, наносимый государственной казне от недостат­ка присмотра, значительно превышал те 106 300 руб., которые тре­бовались для ежегодного обеспечения дополнительных сил и средств пограничной таможенной стражи.

Вместе с тем таможенная пограничная стража, с 1822 г. комплек­товавшаяся казаками и чинами военного ведомства, как и прежде, подчинялась гражданским чиновникам, что создавало целый ряд проблем при организации службы. Учитывая это обстоятельство, августа 1827 г. император Николай I по предложению министра финансов Е.Ф. Канкрина утвердил «Положение об устройстве таможенной пограничной стражи», которая стала называться «пограничной стражей» и постепенно приобретать в таможенном ведомстве элементы военной организации. Она разделялась на бригады, полубригады, роты и отряды, состоявшие из конных объездчиков и пеших стражников. 17 августа 1827 г. считалось днем рождения по­граничной стражи России как особого рода войск, предназначенно­го для охраны российских рубежей.

Несомненно, в деятельности правительства и государственных органов Российской империи по совершенствованию охраны грани­цы России в XVIII — первой четверти XIX в. были серьезные упу­щения и ошибки, что отрицательно сказывалось на ее эффективно­сти. Вместе с тем следует отметить, что дело не стояло на месте, шел активный поиск возможностей наиболее оптимального использова­ния сил и средств, применяемых для надежного прикрытия Госу­дарственной границы России и ее пограничных пространств. 

 

4.3. ОРГАНИЗАЦИЯ СЛУЖБЫ ПО ОХРАНЕ ГРАНИЦЫ ИМПЕРИИ

 

Вплоть до середины XVIII в. в организации охраны и защиты гра­ниц Российской империи не произошло существенных изменений. Службу несли регулярные войска и иррегулярные формирования: драгуны, гусары, пикинерные и ландмилиционные полки, казаки.

В Архангельской губернии из отставных офицеров, служителей и солдат создавались команды, осуществлявшие «таможенный при­смотр» вдоль побережья и в портовых таможнях. Границу со Шве­цией и Финляндией охраняли войска, занимавшие линию по побе­режью Финского залива до Ладожского озера. На берегу Балтийс­кого моря, от устья Невы до Западной Двины, стояли сухопутные части. Со стороны Курляндии, Литвы и Польши безопасность границ была поручена гетману днепровских казаков Апостолу с каза­ками, подчиненными воеводам.

Наиболее значительные силы были сосредоточены на границе с Польшей. Только в Киевской губернии 1235 верст границы прикры­вали 325 форпостов, 30 из них командовали штаб- и обер-офицеры, а остальными — унтер-офицеры и капралы. Службу несли казаки и солдаты пяти гарнизонных полков.

Поперек проезжих дорог на проездных пунктах устанавливались шлагбаумы, около которых круглосуточно дежурили караульные. Инструкции строго предписывали им «ни с кого никаких взяток и запросов не дерзать под опасением военного суда». Вдоль границы от форпостов высылались разъезды и патрули. «Заставщики», как их тогда называли, при несении службы опирались на жителей при­граничья, обязанных следить за положением дел в местах своего проживания.

Для того чтобы воспрепятствовать тайному провозу товаров на Ладожском канале, в конце 30-х гг. была построена застава, с кото­рой разъезды осматривали побережье Балтики и Малой Невы, а также контролировали проход судов к Кронштадту и в Большой Ладожский канал. Канал и побережье контролировали таможенни­ки на двух шлюпках и двух вельботах.

В соответствии с указом Анны Иоанновны от 31 марта 1731 г. за Кронштадтом, в море, дальше военной брандвахты, несла службу таможенная яхта. Служба организовывалась так, что при подходе судов «с той яхты через пушечный выстрел давался сигнал», по ко­торому шедшие в порт корабли, пакетботы и другие суда останав­ливались, а перешедший с таможенной яхты гавенмейстер подни­мался на борт и знакомился с документами команды и пассажиров, опечатывал товары. После этого корабль в сопровождении гавенмейстера, досмотрщика и солдата направлялся в Кронштадскую пор­товую таможню.

Особой инструкцией для выполнения других поручений и наблю­дения за «выдворением судами контрабанды» гавенмейстеру были подчинены на яхте 10 досмотрщиков и еще 12 солдат из Кронш­тадта. 

Одной из важнейших обязанностей охранявших границу до на­чала 1750-х гг. было недопущение нарушения ее «беглыми людьми». В поисках лучшей доли крестьяне шли за границу, в одиночку или группами, без оружия или с оружием, порой нападая на таможен­ные заставы и форпосты., По сообщению полковника Челищева 17 апреля 1725 г. бежали крестьяне из Смоленской губернии в Польшу, вооруженные берданками, рогатинами, дубьем, и между ними и драгунами «были драки», стражники «за малодушием» удер­жать крестьян не могли. Челищев был вынужден отдать приказ «стрелять и колоть». По этому факту 19 апреля 1725 г. Сенат при­нял указ «Об усилении караулов на заставах Смоленской губернии Для поимки беглых» и поручил Военной коллегии поставить там но­вые заставы. Но и это мало что изменило на границе. Тогда 15 сен­тября 1732 г. Сенат санкционировал крайние меры о «постановке войск на польской границе для истребления перебежчиков».

Начальникам военных и таможенных команд ничего не остава­лось, как обязывать своих подчиненных, чтобы они «крепкое имели смотрение, дабы впредь из России за границу никто побегов отнюдь чинить не мог» и «без паспортов являвшихся брать под караул и отсылать в губернии и (в) воеводские канцелярии».

Немалое беспокойство российским властям доставляли разбой­ничьи набеги на населенные пункты страны из-за рубежа и банди­тизм в приграничных районах. Их жителям нередко «чинились оби­ды» — их грабили, убивали, угоняли скот и т.д. Так, генерал Лессил сообщал о нарушении границы в Великолукском уезде, о нападении на заставу 300 человек и об уводе части жителей за рубеж.Банды из Польши разоряли деревни на российской земле, уводили жите­лей за границу. Нападения совершались не только на дома обывате­лей и помещичьи усадьбы в Опоченском и других уездах, но и на те форпосты, которые «оплошно… на границе содержались». Нападали на сопредельную территорию и разбойники с российской стороны.

Правительство вынуждено было принимать срочные меры к пре­сечению бандитизма, защите приграничного населения. 16 марта 1738 г. Сенат издал указ «О содержании на российской границе ис­правных форпостов для обороны от нападения поляков». 11 октября 1738 г. Анна Иоанновна отдала распоряжение смоленскому губер­натору «О предосторожности от набегов и обид польских жителей», а 21 октября 1745 г. Сенат утвердил указ «Об учреждении по швед­ской границе воинских разъездов для пресечения набегов от разбойнических партий».

В соответствии с этим указом форпостные команды были значи­тельно усилены численно. Для несения службы на границе от них выделялись «более частые войсковые разъезды». Обнаружив на гра­нице бандитскую группировку или формирование, форпостные ко­манды принимали меры к пресечению их разбойных действий на территории империи, задержанию или выдворению за ее пределы. Стражникам и местным жителям было писано собирать сведения о нарушениях границы, «кому какие от поляков обиды приключа­ют», и направлять в пограничные команды, которые затем «обстоя­тельные ведомости» подавали польским властям и в Коллегию ино­странных дел.

В начале 1750-х гг. тремя заставами была усилена охрана границы вблизи Санкт-Петербурга. Между этими заставами и по боль­шим проезжим дорогам был установлен контроль разъездами для «крепкого смотрения». Помимо этого от Петергофа до Ораниенбау­ма и Красной Горки, по морскому побережью до Большой Копорской дороги, через Чирковицы до Новгородского уезда высылались конные разъезды.

Южный участок границы охраняли драгунские полки, гарнизо­ны регулярных войск, Слободское и Донское казачьи войска. От Киева до Царицына располагались армейские гарнизоны генерал-фельдмаршала князя М.М. Голицына. Они отражали набеги крымцев, ногаев и турок. Генерал Тараканов с войском находился на Дону и наблюдал за калмыками и турками со стороны Азова.

На особо опасных участках действовали специальные корволан­ты — мобильные отряды, предназначенные для отражения внезап­ного нападения и ликвидации прорывов через границу.

Решением Сената 1 марта 1725 г. в Киевской и Азовской губер­ниях было развернуто 6 ландмилиционных полков. Через четыре года их количество увеличилось до 10. В 1736 г. эти полки были объе­динены в Украинский ландмилиционный корпус, который, так же как и другие, подчинялся президенту Военной коллегии. В мирное время корпус стоял гарнизонами на сторожевых укрепленных ли­ниях и совместно с казаками и драгунами высылал в степь разъез­ды и пикеты, занимал блокгаузы и форпосты в предполье. Часть ландмилиционеров располагалась небольшими постами, выдвину­тыми вперед, за линию укреплений. Связь между пикетами и кре­постями осуществляли разъездами.

Полки, батальоны и сотни ландмилиции находились на линии только весной и летом, а осенью и зимой обычно распускались по домам. «Сезонная» служба порождала много сложностей. В частно­сти, смена частей, охранявших границу, вела к дополнительной зат­рате времени и расходованию больших средств, снижала уровень профессиональной подготовки стражей границы. И все же вклад ландмилиции в охрану границы был значительным. Только в 1735 г. в полках Украинской линии служило 22 тыс. человек. За 9 лет (1733— 1742) ландмилиция выставила на охрану границы 120 760 человек.

 

Анне Иоанновне было набрано 20 полков ландмилиции, в том числе 16 конных и 4 пеших, и «велено им быть при своих жилищах неотлучно».

Впереди укрепленных линий выставлялись форпосты слободс­ких полков, высылавшие в степь разъезды. Кроме них службу на границе несли пикинерные и гусарские полки. В 1741 г. часть каза­чьих полков была преобразована в армейские пикинерные, а на базе слободских украинских появились гусарские полки (Сербский, Вен­герский, Молдавский, Грузинский), основу которых составили пе­реселенцы. В гарнизонах крепостей и укрепленных пунктов служ­бу несли регулярные войска.

Кавказский участок границы охранял Низовой корпус, в кото­ром служили казаки Донского, Яицкого и других войск. Только Яицкое войско ежегодно направляло сюда от 100 до 400 человек.

С 1733 г. стали устанавливаться кордоны на Царицынской линии, куда Донское казачье войско было обязано «присылать для охраны и разъездов в летнее время 1200, зимой — по 800 человек»⁹², из Астраханского войска были сформированы казачьи команды человек во главе с полковником А. Слободчиковым. В летнее время от Астраханской крепости вдоль Волги выставлялись фор­посты, высылавшие наряды на лодках по реке. На берегу службу несли разъезды калмыков, которые зимой на Каспийском побере­жье защищали линию от киргиз-кайсаков.

Положение на Каспии осложнилось в начале 1730-х гг. ввиду того, что англичане провоцировали персов, стремясь в их лице создать нового соперника России на море^ Елизавета Петровна высказала мнение, что английские купцы ведут себя вызывающе и для России от этого могут быть «дурные последствия». Она успокоилась только тогда, когда два корабля агента торговой компании Элтона были за­держаны в Астрахани, а персидское судно сожжено крейсером под командой лейтенанта Токмачева.

^Военным и купеческим кораблям России было поручено не толь­ко защищать свои суда и охранять морское побережье, но и вести разведывательно-диверсионную работу: «Командирам, которые на судах с продажным хлебом к гилянским берегам будут отправлены, поручить, чтобы они как на походе в море, так и в бытность при бе­регах всегда примечали и, где им персидские корабли попадутся, всячески старались, если возможно скрытно, а по нужде хотя и явно зажечь…».

И на этих отдаленных окраинах Российской империи одним из основных направлений деятельности армии, иррегулярных войск и таможенников была борьба с контрабандой. Уже 22 апреля 1725 г. генерал-майор Г.П. Чернышев получил от правительства инструк­цию «Об управлении Азовской губернией», в которой прямо было указано: «Поставленным на заставах велеть смотреть накрепко, чтоб заповедных товаров, а именно золота, серебра, как в монетах, так и в слитках и меди… за рубеж не пропускать, так же и из-за рубежа».

На восточных рубежах границы Российской империи несли службу на кордонных линиях казаки Астраханского, Яицкого и Оренбургского войск. И если линии служили для защиты от набегов кочевых племен, то крепости зачастую являлись опорными пунк­тами для проведения «экспедиций» в глубь степей.

Яицкое войско охраняло среднее и нижнее течение Яика на Нижне-Яицкой линии. Расстояние на этом участке между крепостями и редутами составляло от 17 до 36 верст, каждый полк охранял от 531 до 538 верст, всего же войско прикрывало границу протяженностью 1069 верст. Для обеспечения лучшего наблюдения за кочевниками ежегодно вдоль левого берега Яика до самого моря в степи выжига­лась трава.

В отличие от Украинской Оренбургская линия не была сплош­ной, а представляла собой ряд отдельных опорных пунктов, при­крытых реками Яик, Самара и др.

Гарнизоны линейных крепостей и форпостов несли службу пре­имущественно в две линии, а в отдельных местах, там, где не было сплошных укреплений, дополнительно выставляли пикеты по 15— 20 человек.

В задачу казачьих форпостов входило обнаружение кочевников, извещение о них гарнизонных войск и отражение нападений мел­ких отрядов. Из форпостов высылались «маяки» (пикеты), дозоры, секреты.

К 1748 г. Оренбургскую укрепленную линию охраняли две сотни уфимских, три роты самарских казаков, казаки Исетского и охот­ники Яицкого войск, дворяне. В 1753 г. сюда были переведены Орен­бургский и Уфимский драгунские полки и четыре ландмилицион- ных полка.

В Сибири по составленному в 1725 г. губернатором князем Дол­горуковым и утвержденному Сибирским приказом расписанию об­щее количество служилых людей было определено в 9353 человека, в том числе 8434 казака. Расстояние от Оренбургской губернии до р. Бухтармы, впадавшей в Иртыш, то есть до китайской грани­цы, в 1745 г. было прикрыто линией из 125 укрепленных пунктов и крепостей, в которых несли службу 7200 человек, в том числе 3 тыс. донских, яицких городовых казаков, защищавших южные рубежи Сибири от набегов кочевых племен.

С 1744 г. границу здесь начали охранять полки регулярных войск. Для усиления передовых форпостов были переведены два донских казачьих полка и команды башкир. На следующий год на укреплен­ных линиях разместились и драгунские полки, которых в 1752 г. за­менили сибирские казаки и ландмилиция, выставлявшая на грани­це полевые команды.

На Дальнем Востоке в этот период государство помимо казаков к охране границы привлекало туземные полки: тунгузский и бурятс­кий. Побережье Тихого океана никем не охранялось.

В первой половине XVIII в. сложилась и система охраны грани­цы на реках.|Конечно, на каждом участке была своя специфика: в зависимости от характера местности, природных условий, кли­мата и др. Но по сути она была идентичной и на Кавказе, и на Яике, и на Волге, и на реках Сибири.

В связи с усилением необходимости защиты экономических ин­тересов Российской империи (после указа Елизаветы Петровны от декабря 1753 г. о вынесении внутренних таможен на внешние границы империи) по решению правительства была перестроена система охраны границы. Прежде всего была создана дополнительная пограничных таможен и застав по Днепру, в Царенкове. Бахмуте, Изюме, Кизляре, Червленом городке. При этом для экономии времени и средств таможенные заставы во многих случаях были развернуты прямо на форпостах, в казачьих станицах и городках, в местах дислокации драгунских и пехотных полков». Между та­можнями и форпостами сооружались засеки шириной от 10 до 15 саженей, лесные дороги заваливались лесом, перекапывались рва­ми. Вдоль границы ставились рогатки, надолбы, прокладывались тропы шириной в 3 сажени для проезда патрульных.

С 50-х гг. XVIII в. было усилено войсковое прикрытие южного участка государственной границы Российской империи. В 1754 г. малороссийские и донские казаки, как «менее надежные», были от­странены от пограничной службы и заменены драгунами. 5 октября 1754 г. Сенат решил на этом участке установить патрулирование таможенных объездчиков по суше на лошадях, по реке — на лод­ках, на всех форпостах по Днепру «до самой Украинской линии», поставить 600 драгун из Переяславского, Лубенского, Миргородс­кого и Полтавского полков, а гарнизонных киевских солдат «яко пе­ших с форпостов свести».

С началом Семилетней войны (1756—1763) большая часть дра­гунских и армейских полков была снята с охраны границы и отправ­лена в Восточную Пруссию. Возникла реальная угроза нападения крымских татар. В связи с этим генерал-аншеф П.И. Стрешнев 6 августа 1758 г. докладывал Военной коллегии: «Поведение крымс­кого хана на юге грозица при российских границах много войска со­брать, все крепости на линии сжечь и (в) дальние края войти». Поэтому правительство приняло решение преобразовать иррегу­лярные формирования в части регулярной армии. Украинский ландмилиционный корпус стал армейским Украинским корпусом, который нес службу уже круглый год.

На Астраханской и Оренбургской укрепленных линиях продол­жали охранять границу казаки и регулярная армия. Ежегодно в на­чале апреля, а иногда и в конце марта казаки направлялись на даль­ние форпосты, чтобы к 15 мая быть на месте. В распутицу переходы были долгими и трудными, что отрицательно сказывалось на орга­низации пограничной службы. Поэтому в 1755 г. для охраны рубе­жей на этом направлении был образован Оренбургский казачий кор­пус в составе 2 тыс. человек.

В Оренбуржье и на Северном Кавказе впереди оборонительных линий строились «силовые линии» («симы») в виде сплошного ка­мышового забора или из тонких прутьев тальника, вставленных в землю. «Симы», естественно, не были преградой на пути движения нарушителей, но по существу служили контрольной полосой. Казаки и объездчики, двигаясь вдоль «силовых линий», проверяли, нет ли на них разрывов, и при обнаружении таковых поднимали тре­вогу.

Уделялось большое внимание и охране границы по рекам, про­тяженность которой составила несколько тысяч верст. Например, только в 1762 г. на границе, проходившей по Висле, находилось до 30 тыс. человек, а вместе с частями, охранявшими сухопутный уча­сток, — 80 тыс.

Значительные изменения в организации охраны границы про­изошли при Екатерине II, внесшей большой вклад в совершенство­вание пограничного и таможенного надзора. По ее указанию уже в декабре 1765 г. графом В.В. Фермором была подготовлена инструк­ция о содержании форпостов и об организации пограничной служ­бы.

Особое внимание императрица уделяла военному прикрытию западного и южного участков государственной границы^ распоря­жении графу П.А. Румянцеву при назначении того малороссийским генерал-губернатором в ноябре 1764 г. она обязала его «всеми не­усыпной предосторожности средствами содержать границу в над­лежащей безопасности от нападений и набегов неприятельских и воровских и для того со всей строгостью смотреть за тем, чтобы фор­посты и воинских команд разъезды были всегда содержаны в дол­жном порядке и исправности».                                                                        

В соответствии с этимр 1765 г. слободские казачьи полки стали поселенными гусарскими полками. В 1770 г. запорожским казакам была поручена охрана границы от Днепра до Буга. Все эти войска стояли караулами при форпостах и редутах, ежедневно высылая разъезды и ведя наблюдение за степью и противостоя нарушите­лям, «дабы все как за границу, так и из-за границы» перейти ее не могли.

Для военного прикрытия границы в 80—90-х гг. XVIII в. суще­ствовало Главное войсковое дежурство частей, расположенных в Браиловской, Вознесенской, Екатеринославской и Харьковской гу­берниях и в Таврической области, которое возглавлял дежурный генерал. Ему подчинялись гарнизонные батальоны на всех укреп­ленных линиях от Балтики до Оренбурга, дистанции на границе, егерские, драгунские и армейские пехотные полки.

После присоединения к России Крыма возникла необходимость страны Черноморского побережья от вторжения турок. Эту задачу на первых порах решали Азовская и Донская флотилии. При этом Азовская флотилия была разделена на отряды, охранявшие Кер­чи пролив и ограждавшие линией крейсеров весь северный берег Черного моря от Суджук-Кале до меридиана принадлежаще­го туркам Очакова.

Служба на морях и реках стала более упорядоченной после вве­дения «Устава военного флота», в пяти главах которого излагались обязанности всех должностных лиц флота и судовые порядки. Од­ним из основных направлений военно-морской политики Российс­кой империи была признана защита прибрежного пространства материка и прилегавших к нему островов.

Были приняты меры и для выполнения указа Екатерины II «Об учреждении особой таможенной цепи и стражи», п. 9 которого пред­писывал иметь на реках или озерах, в зависимости от обстоятельств и надобности, «по одному или более гребных небольших и легких судов для употребления к лучшему наблюдению по усмотрению таможенного пограничного надзирателя».

С начала 60-х гг. XVIII в. безопасность границ России в Сибири обеспечивалась Сибирским казачьим войском, располагавшимся узкой полосой по Акмолинской и Семиреченской областям Степно­го генерал-губернаторства. Наряду с казаками границу охранял и Сибирский корпус ландмилиции в составе одного поселенного дра­гунского полка и одного батальона пехоты, впоследствии преобра­зованного в драгунский полк. В 1771 г. Сибирская ландмилиция была расформирована и из ее бывших чинов созданы легкие полевые ко­манды для несения службы на форпостах. В Киргизской степи по распоряжению начальника Сибирской пограничной линии генера­ла Шпрингера была установлена ограничительная полоса земли вдоль Иртыша и Пресногорьковской линии шириной в 10 верст. Въезд в нее киргизам был разрешен только по особым разрешени­ям.

Дальневосточная граница охранялась казаками, пятисотенным полком под руководством князя Гентимура и четырьмя шестисо­тенными бурятскими полками.

Для военной защиты новых русских владений, отстоявших далеко от центра, и охраны границы правительство направило в 1799 г. из Петербурга в Охотск морскую команду для формирования Тихоокеанской эскадры: 3 фрегата и 3 малых корабля. На них в Охотск прибыл полк солдат для охраны и обороны побережья и русских поселений. Этим были заложены основы пограничной охраны на северо-востоке. Но русские остроги в Якутии, на Чукотке и Камчат­ке практически еще не могли контролировать обширную терри­торию.

В годы царствования Екатерины II получил организационное оформление таможенный надзор. Уже в октябре 1763 г. Сенат принял постановление «О смотрении в пограничных и портовых тамож­нях, дабы не вывозили из-за границы фальшивых рублевых мо­нет» В развитие этого решения и для улучшения таможенной службы/20 ноября 1763 г. Екатерина II издала инструкцию, препровожденную графу Б.К. Миниху, отвечавшему за таможенный над­зор. В ней указывалось: «Как первая предосторожность состоит здешнему порту Кронштадтской таможне, того ради как в оную, так и на брандвахту определить достойных служителей и велеть вся­кие суда досматривать с совершонною верностью, а чтоб от Кронш­тадта до Санкт-Петербурга в пути с кораблей товаров потаенных на берег свозимо не было…».

Таможенные яхты, которые несли службу в районе Санкт-Пе­тербурга, могли обеспечить лишь небольшой участок границы. Не­хватка плавсредств для осуществления морского таможенного над­зора вынуждала таможенных начальников использовать гребные и парусные шлюпки.

В середине 1790-х гг. был усилен таможенный надзор и на кав­казском направлении. Так, в Моздоке была установлена застава, а в Астрахани — портовая таможня. В штате Моздокской заставы состояли унтер-цольнер, писарь, досмотрщик, 2 объездчика и сто­рож, в Астраханской портовой таможне — обер-офицер, 2 корм­щика и 12 «работных людей».

В конце 1790-х гг. с учетом накопленного опыта борьбы с контра­бандой Коммерц-коллегия разработала инструкции «одинакового содержания» о несении службы пограничных таможен и застав в Новороссийской, Выборгской, Волынской, Полоцкой и Новгородс­кой губерниях.

Во время царствования Екатерины II контроль за осущест­влением таможенного надзора на границе был усилен. С этой целью в Выборгской, Эстляндской, Лифляндской, Курляндской, Литовс­кой, Подольской, Волынской и Новороссийской губерниях «для ос­мотра таможен, свидетельства таможенной цепи по границе и на­блюдения за точным исполнением должностей по сей части под ве­дением Коммерц-коллегии» были назначены инспекторы тамо­жен.

В начале XIX в. были внесены серьезные изменения в организа­цию охраны границы в связи с военной угрозой со стороны Фран­ции. Особенностью этих лет было наиболее активное привлечение к охране границы казачьих войск на западном участке. Уже в 1807— 1811 гг. пограничные кордоны по Днестру и на ряде других участ­ков были усилены казаками Оренбургского и Уральского войск. А в 1811 г. Военное министерство развернуло здесь именные полки Донского войска и три бугских полка казаков.

Охрана границы с 1811 г. стала осуществляться в две линии: во­енной (казачьей) стражей и таможенными стражниками. На первой линии стояли полки, каждый из которых занимал участок в 150 верст (или более) и охранял его «беспрерывными» разъездами под руко­водством армейских штаб-офицеров. Каждая сотня делилась на три команды (по 30 человек), располагавшиеся в различных местах. От них направлялись разъезды в обе стороны. Начальники участков ежедневно информировались о положении дел на границе. Казаки следили за тем, чтобы проход людей и провоз товаров через грани­цу осуществлялся только через таможни.

В результате такой дислокации казачьих полков плотность ох­раны границы значительно возросла.

За казачьими полками, на второй линии, располагались вольно­наемные таможенные стражники, которые наблюдали за неуклон­ным исполнением постановлений и учреждений в «отвращении тай­ного провоза» и имели право задерживать и доставлять контрабан­дные товары в ближайшие таможни, требуя их осмотра и конфис­кации. Если же надзиратели и объездчики по каким-либо причи­нам не могли задержать контрабандистов, то были обязаны преследовать их до ближайшего приграничного селения и обращать­ся за помощью к местным властям.

В начале XIX в. делала первые шаги на море таможенная служ­ба. Решением правительства от 30 мая 1810 г. на катера были при­няты гребцы. Надзирателям вменялось в обязанность следить за приходом и уходом в Санкт-Петербургский и Кронштадтский пор­ты всех кораблей и судов.Щри этом было предписано «на каждый корабль иметь 1—2 досмотрщиков», а если будет необходимость, «командировать и более», и на «дистанции от Исаакиевского моста до Кронштадта, Лисьего Носа и Луги службу нести на трех катерах».

Судно «Або» осуществляло таможенный присмотр крейсированием между Санкт-Петербургом и Кронштадтом, вокруг Крон^­штадта и островов Финского залива и вдоль берега до Нарвы.

В отличие от Балтики на Черном море в начале XIX в. таможен­ный присмотр осуществляли казаки. В утвержденном докладе Во­енной коллегии «Об устройстве Черноморского войска» говорилось, что службу нарядов несут пешие на сухопутных участках, а на море — на лодках. «Служба состоит в содержании кордонов для ох­раны границы от хищных черкес, при флотилии и переправе при Еникальском гирле, на что употребляется 3429 казаков».

С началом Отечественной войны 1812г. казачьи полки и таможен­ная стража были сняты с границы. Казаки пополнили войсковые соединения и приняли активное участие в разгроме французской армии. После 1813 г. охрана границы была восстановлена на всем западном участке.

В конце первого двадцатилетия XIX в. с принятием Таможенно­го устава по азиатской границе (1817) и Таможенного устава по ев­ропейской торговле (1819) пограничная стража была установлена по всей сухопутной и морской границе империи. На контрольной чер­те между Россией и Царством Польским учреждалась таможенная полоса, которую охраняли команды под руководством надзирате­лей численностью от 10 до 15 человек (в зависимости от специфики сухопутного участка или морского побережья). Таможенная стра­жа делала обходы и объезды днем и ночью на 2-верстном расстоя­нии от границы.

В 1822 г. казачьи донские и бугские полки были выведены с пер­вой линии границы и размещены позади таможенной стражи на расстоянии от 3 до 5 верст, составив теперь вторую линию надзора. Военной страже было вменено в обязанность наблюдение за действи­ями таможенной стражи, поимка контрабандистов и других нару­шителей границы, сумевших обмануть бдительность стражников первой линии. На отдельных участках вдоль границы через каж­дые 5 верст были построены пограничные кордоны, а между ними сооружены шалаши для бивуаков.

И все же после введения нового таможенного тарифа в 1822 г. кон­трабанда снова резко возросла. Вольнонаемные объездчики и каза­ки не справлялись с охраной границы в таможенном отношении. Не удалось покончить и с коррупцией, взяточничеством, да и сил и средств не хватало.

Haвосточном участке границы одной из важнейших задач оста­валась защита укрепленных и кордонных линий от «вольных кал­мыков, казахов и башкир». Ее решали регулярная армия и казачьи войска путем постоянного совершенствования оборонительных со­оружений укрепленных линий и постоянным направлением в Кир­гизскую степь больших и малых отрядов для ведения «глубокой разведки» и преследования кочевников, совершавших набеги, как это было в 1824 и 1825 гг. Иногда приходилось дополнительно при­влекать большие силы армии.

Наряду с охраной границы в таможенном и военном отношении части и подразделения армии и таможенной стражи несли каран­тинную службу для «предохранения от прилипчивых болезней… и для очищения привозимых из опасных мест товаров и вещей, за­разе подверженных». Эту задачу решали и казачьи войску, о чем свидетельствует письмо генерал-губернатора Новороссийской гу­бернии управляющему Министерством внутренних дел о целесо­образности снятия с черты границы казачьей цепи и расположения ее позади таможенной стражи. Тогда, отмечал он, «… днестровские карантины будут лишены возможности действовать по вверенной охранению их линии и наблюдать за точным исполнением каран­тинных правил». По этому поводу министр финансов заметил: «Казачью цепь…. находящуюся на карантинной линии, переводить с места настоящего ее расположения не предполагалось».

^При возникновении опасности проникновения эпидемии устанавливались карантинные линии. Как правило, на самой гра­нице располагались карантинные заставы и дома, но если это сделать было нельзя, то недалеко от границы ставились карантинные форпосты, на которых постоянно находились карантинные чинов­ники.

Карантинные дома строились вблизи форпостов, пограничных и портовых таможен и застав на расстоянии не более 200 саженей от них, а от жилых домов — не менее одной версты. По окружности их окапывали глубокими рвами, обносили валами, а внутри — пали­садниками. Одновременно с карантинными домами строились и за­ставы. При каждом карантинном доме находились военные коман­ды, которые подчинялись карантинным инспекторам.

Сенат запретил проезд форпостов, пограничных и портовых та­можен и застав, минуя карантинные дома, а «…ежели кто для избе­жания карантина, дерзнет чрез другой какой форпост проехать, то за оное, яко за важное преступление, подвержен быть имеет жесто­чайшему истязанию и конфискации его товаров…»^. 3а выполне­нием этих требований непосредственно на границе следили вооруженные конные объездчики. Им запрещался любой контакт с про­езжающими. Начальнику форпоста строго возбранялось осуществ­лять пропуск и «чинить досмотр или свидетельство для пропуска» в карантинный дом с захода солнца до рассвета. В ночное время форпосты для пропуска в карантин были закрыты.

Важно отметить, что во избежание реальных эпидемий некото­рые чужестранные товары вовсе были запрещены для ввоза в Рос­сию. Так было в 70-х гг. XVIII столетия, когда существовала опас­ность проникновения в Россию моровой язвы из польских провин­ций, прилежащих к границе с Турцией. Сенат запретил ввоз «поло­тен, льна, хлопчатой бумаги, шелка, мехов, пеньки, невыделанных кож» и др. При этом строго указывалось, что если кто-то отважится скрытным образом проехать и провезти товары, то их «…на том са­мом месте, где они откроются, как для сохранения предосторожно­сти, так и в наказание ослушнику, того же часа, сколько б и какие они ни были, сжечь»¹¹⁹. В связи с этим «для удержания потаенного провоза» между заставами назначались частые разъезды из числа конных драгун. Кроме того, местным жителям, проживавшим меж­ду заставами, разрешалось останавливать купцов, пытавшихся не­законно провезти свой товар, и доносить об этом начальникам фор­постов, таможенникам и карантинным чиновникам. В случае поим­ки «несомнительного товара» часть его отдавалась доносителю в качестве вознаграждения. Если товар сжигался, то доноситель по­лучал деньги из государственной казны.

В портовых таможнях при появлении судов начальник брандвах­ты, оставив корабль на якоре, немедленно докладывал карантинно­му инспектору, из каких мест данный корабль прибыл и какой то­вар на нем имеется. На судне, которое подвергалось карантину, под­нимался красный флаг, чтобы другие корабли не могли иметь с ним контакта. Как только судно становилось на якорь в отведенном мес­те, к нему высылался корабль с командой и вооружением. Согласно приказу он стоял на определенном расстоянии от проверяемого суд­на и наблюдал за соблюдением мер безопасности. Для осуществле­ния данного вида службы задействовались два корабля, оснащен­ных парусами (один — днем, а другой — для несения ночного дозо­ра). Порядок карантинной проверки был такой: чиновник карантин­ной конторы отвозил капитана судна в шлюпке на берег, где тот отвечал на многочисленные вопросы. Одновременно проводилась проверка бумаг. Затем досматривали корабль, осуществлялось его карантинное очищение и т.д. Если обнаруживалась инфекция, судно тотчас изолировалось. При этом в дневное время на нем поднимали флаг желтого цвета, а ночью выставляли зеленый фонарь. Эти правила распространялись и на военные корабли, приходившие из опасных мест.         

* * *

Таким образом, в течение 1725—1827 гг. организация и несение службы на Государственной границе Российской империи претер­пели значительные изменения. Регулярная армия, иррегулярные формирования, а с 1754 г. и таможенная стража охраняли и защи­щали границу, боролись с контрабандой, не допускали нарушения границы «беглыми людьми», бродягами, лазутчиками и другими лицами, несли карантинную службу. Круг решаемых ими задач принципиально изменился.

Охрана границы приобрела новое, финансово-экономическое зна­чение. Если раньше основной целью было прикрытие территории России от внезапного нападения армии противника, отражение кратковременных набегов со стороны враждебных соседей, то с вве­дением положения о сборе таможенных пошлин на границе все боль­шую роль стала играть защита экономических интересов государ­ства.