ГЛАВА 6. ОХРАНА ГРАНИЦЫ В КОНЦЕ XIX-НАЧАЛЕ ХХ ВВ.

За короткий исторический период (с 1893 по октябрь 1917 г.) в Рос­сийском государстве и обществе произошли коренные изменения. Страна пережила бурный экономический подъем и небывалую ак­тивность народных масс, три революции, две большие войны. Бес­славное царствование последнего российского самодержца закон­чилось Февральской революцией. В условиях мировой войны, сла­бости Временного правительства установилась большевистская дик­татура, разрушившая имперские институты.

В эти годы завершилось формирование проверенной много­вековым опытом системы охраны границы на европейском, закавказском и среднеазиатском участках. На других участках, и прежде всего на дальневосточном, шла подготовка перехода к ох­ране границы по образцу ОКПС. Офицеры и нижние чины погра­ничных бригад и казачьих войск в подавляющем большинстве доб­росовестно выполняли свой воинский долг, защищая государствен­ные интересы на границе от Норвегии до Японии.

6.1. РОССИЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ И ОБСТАНОВКА НА ГРАНИЦЕ

К концу XIX в. в основном завершилось формирование террито­рии многонационального Российского государства. Некоторые наро­ды вошли в его состав добровольно, исходя из общих экономичес­ких интересов и давних культурных связей. Для народов, вовлечен­ных в многолетние межнациональные и религиозные конфликты, порой это было единственным шансом на спасение. Часть террито­рии была присоединена к империи в результате кровопролитных завоеваний или соглашений с другими державами.

В 1893—1917 гг. произошли некоторые изменения в прохожде­нии линии государственной границы в соответствии с договорами, заключенными с сопредельными странами.

B 1893 г. была подписана конвенция между Россией и Персией (Иран) о территориальном обмене персидского района Фирюза в Хорасане на принадлежавшие России участки — Хисарский (в За­каспийской области) и Аббас-Абадский (на правом берегу Аракса). В конвенции подчеркивалось, что «точное определение на месте гра­ниц Фирюзинского и Хисарского участков и постановка на них по­граничных знаков будет произведена комиссарами, назначенными обоими правительствами как для сей цели, так и для передачи и приема этих участков…».

Соглашения с Англией 1898 и 1907 гг. подтвердили достигнутую в 1869—1873 гг. договоренность России с этой страной об установле­нии русско-афганской границы по верхнему и среднему течению Амударьи.

Последние изменения российских границ в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке были связаны с активным освоением этого края в конце XIX — начале XX в. Сюда на короткий период переместил­ся главный центр внешнеполитических усилий России.

90-е гг. XIX в. стали высшей точкой российского влияния в Ки­тае. В 1896 г. созданный на основе русских и французских капита­лов Русско-китайский банк (фактически он находился под полным контролем царского правительства) получил от Китая концессию на 80 лет на строительство и эксплуатацию Китайско-Восточной же­лезной дороги (КВЖД). Эта дорога из Читы во Владивосток через территорию Маньчжурии являлась частью Великого Сибирского железнодорожного пути из центральных районов России на Даль­ний Восток. Согласно условиям концессии, полоса отчуждения до­роги, оставаясь китайской территорией, переходила под «безуслов­ное и исключительное управление» администрации дороги. Это по­зволило ей содержать специальную стражу из русских военных для охраны сооружений, персонала и имущества.

В 1898 г. Россия добилась передачи ей Китаем в аренду на 25 лет южной части Ляодунского полуострова для создания военно-морс­кой базы в Порт-Артуре. По конвенции 15 (27) марта 1898 г. граница арендованного участка устанавливалась к северу от бухты Таляньвань «на расстоянии, необходимом для должной обороны».

Экономическое, политическое и военное проникновение России в Северо-Восточный Китай обострило ее отношения с Японией. Про­водя наступательную политику на Дальнем Востоке, император Николай II (1894—1917) и его окружение полагали, что здесь Российской империи не придется иметь дело с сильными противника­ми. Однако после буржуазной революции 1868 г. Япония сделала значительный рывок в развитии промышленности и военного дела. Ее правящие круги стали осуществлять собственную программу политической и экономической экспансии на Дальнем Востоке. Зна­чительную помощь Японии оказывали Англия и США, надеясь пре­вратить ее в заслон на пути усиления российского влияния.

Русско-японские противоречия вызвали в 1904 г. войну между двумя государствами. Военные действия сложились неудачно для России. Японцы заняли Порт-Артур, Сахалин, уничтожили рус­ский флот на Тихом океане. Тем не менее в чисто военном отноше­нии война еще не была проиграна. У русского командования име­лись резервы для новой кампании в Маньчжурии. Однако начав­шаяся в стране революция заставила царское правительство немед­ленно искать мира. Японцы также были готовы к мирным перегово­рам — их военные успехи были достигнуты ценой огромных потерь.

Мирный договор был заключен при посредничестве США в Пор­тсмуте 23 августа (5 сентября) 1905 r. К Японии переходили права на аренду Порт-Артура, а также, в обмен на отказ от контрибуции, южная часть Сахалина до 50 градуса северной широты. Возводить на Сахалине и прилегающих островах укрепления и препятствовать свободному плаванию в проливах Лаперуза и Татарском воспреща­лось. Россия признавала японский протекторат над Кореей, но сто­роны условились не предпринимать на границе военных действий, угрожавших безопасности территории обеих стран.

Утрата позиций в Маньчжурии привела к смещению экономи­ческой и политической активности России в отношении северных районов Китая в сторону тувинских и монгольских земель. В 1911— 1913 гг. при поддержке российского правительства получила авто­номный статус в составе Китая Внешняя Монголия (территория современной Монгольской республики). Здесь российские поддан­ные получили исключительные права и привилегии. Тогда же была уточнена и прилегающая к Внешней Монголии российско-китайс­кая граница. В Цицикарском протоколе 7 (20) декабря 1911 г. на участке к западу от р. Аргунь была подтверждена пограничная ли­ния, установленная Кяхтинским договором 1727 г. Протокол, допол­нительные соглашения и карты к нему определяли также принад­лежность речных островов на Аргуни от верховьев до слияния с Шилкой⁰. Аргунь стала первым и на долгое время единственным водным рубежом на восточном участке русско-китайской границы, где такая работа по островам была проведена.

Б 1914 г. российским протекторатом был объявлен Урянхайский край (Тува). Формальным основанием для такого решения были прошения со стороны тувинской знати, но фактически речь шла об узаконении русской колонизации края. Китайских войск и адми­нистрации в Туве не было, хотя по Кяхтинскому договору 1727 г. она оставалась за Китаем.

С ведома и при поддержке властей Восточной Сибири русские географические экспедиции, купцы, золотопромышленники с сере­дины XIX в. постоянно посещали Туву, вели торговлю, основывали поселения и золотые прииски. Режим протектората рассматривал­ся в Санкт-Петербурге как переходная мера на пути к присоедине­нию к Российской империи, но дальнейшим шагам помешала пер­вая мировая война.

В начале XX в. Россия оставалась одной из немногих абсолютис­тских монархий в мире. Первые пять лет правления Николая II скла­дывались для него весьма благоприятно, экономика страны шла на подъем. Правительство проводило целенаправленную политику на всемерное развитие капитализма. «Создание своей собственной про­мышленности, — считал С.Ю. Витте, — это и есть коренная, не толь­ко экономическая, но и политическая задача».

В 1880—1890-х гг. были введены высокие таможенные пошлины на ввозимые в Россию товары и одновременно устранены препят­ствия на пути проникновения в страну иностранного капитала. Это избавило молодую отечественную промышленность от губительной для нее конкуренции, но в то же время привело к активизации кон­трабанды. Накануне революции 1905—1907 гг. усиливается приток в Россию запрещенной политической литературы и контрабандно­го оружия. Правительство принимает решительные меры в борьбе с революционным движением.

В 1906 г. председателем Совета Министров становится П.А. Сто­лыпин. По его инициативе в стране начинает проводиться политика сочетания репрессивных мер с либеральными реформами. Все изменения в экономике и политике сказывались на обстанов­ке на границе.

На северо-западе Россия поддерживала дружеские отношения с Норвегией и была первым государством, признавшим ее незави­симость от Швеции после разрыва Унии в июне 1905 г. Несколько сложнее обстановка была на границе со Швецией, поддерживавшей традиционный нейтралитет, но ориентировавшейся преимуще­ственно на Германию. Прогерманская ориентация населения уси­лилась и в Финляндии, что было связано с проведением правитель­ством России политики, направленной на ликвидацию ее автономии 238 в 1910—1914 гг. и полную ликвидацию особого статуса в составе им­перии.

Наиболее сложным для охраны считался западный участок границы — с Пруссией и Австро-Венгрией, где проходили основ­ные контрабандные пути из Европы в Россию. Здесь шел и мощный поток эмигрантов.

В 90-х гг, XIX в. магнаты тяжелой промышленности, финансового капитала и юнкерство Германии выдвинули программу перестройки всей экономики и политики, которая проходила под знаком мили­таризма. Готовясь к войне, германское правительство стремилось подорвать франко-русский союз, но это ему не удалось. Более того, в 1907 г. Россия, Англия и Франция образовали тройственный союз — Антанту.

Своеобразным было положение и на границе в Закавказье, Сред­ней Азии, Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Так, с присое­динением к России Бухарское и Хивинское ханства стали вассала­ми империи. После хивинского похода по Гендемианскому договору 1873 г. к России отошли земли по правому берегу Амударьи.

Турция все сильнее подпадала под германское влияние, которое проникало в армию, во флот, на таможню и в другие ведомства. В стране разжигалась национальная и религиозная вражда. В 90-х гг. во многих приграничных городах и селах прошли жестокие армян­ские погромы, в которых погибло несколько сот тысяч человек.

К началу XX в. Персия превратилась в полуколонию, причем наибольшее влияние в ней имели Россия и Великобритания. В не­сколько раз возрос ввоз в страну иностранных товаров. В ее север­ной части представители России чувствовали себя хозяевами — под руководством офицеров была даже создана воинская часть персид­ских казаков.

С ростом буржуазного национализма здесь начинают возникать антиправительственные организации. Их выступления повсемест­но сотрясают страну. Наиболее значительным было Тебризское вос­стание 1908—1909 гг. Большую помощь восставшим оказали левые партии России, контрабандой направившие туда оружие. Особого надзора требовал участок границы в Бакинском и Ленкоранском районах, где участились прорывы вооруженных групп до 40 чело­век, отправлявшихся в Персию.

На русско-китайской границе обстановка осложнилась с 1894 г., после нападения Японии на Китай, захвата Кореи и Квантуна, ког­да Япония стала угрожать еще слабо защищенным российским вла­дениям. Николай II отдал специальное распоряжение «не присое­динять китайской территории» там, где не было зафиксировано чет­кое прохождение линии государственной границы.

В Забайкалье вдоль границы располагались казачьи станицы. На многих участках от оз. Ханка до устья р. Тумень-Ула от границы до ближайших населенных пунктов было 70 и более верст. Главноуп­равляющий землеустройством и землеуправлением князь Б.А. Ва- сильчиков в докладной записке Николаю II отмечал, что «безлюдие» в восточных районах представляется опасным для Российского го­сударства: «Китай не дремлет и предпринимает целый ряд шагов для быстрого заселения пограничных с Россией пространств. Нельзя дремать и нам». Император напротив этих слов написал: «Вполне согласен».

Отмена беспошлинной торговли на Дальнем Востоке в 1907 г. при­вела к активизации контрабанды, особенно на КВЖД, построенной Россией в 1897—1903 гг. Увеличился контрабандный ввоз чая, спир­та, керосина, сахара и других товаров.

Резко менялось положение на государственной границе и с на­чалом военных действий, например, на Дальнем Востоке в 1904— 1905 гг., в первую мировую войну. Но на границе не было спокойно и в межвоенные годы. Конец XIX — начало XX в. изобиловали стыч­ками с контрабандистами и вооруженными бандами. За 1894— 1913 гг. было убито 1302 и ранено 1702 нарушителя. Специфика службы на границе заставляла солдат находиться в постоянной го­товности к бою, а иногда и воевать, отдавая жизнь при выполнении своего долга. Только за эти 19 лет они участвовали в 3595 вооружен­ных столкновениях, в которых погибло 177 и было ранено 369 погра­ничников. Казаки понесли не меньшие потери, особенно на дальне­восточном участке границы.

Кардинально изменилась обстановка на западном и закавказс­ком участках границы с началом первой мировой войны.

На стороне Германии выступили Австро-Венгрия и Турция. Пер­сия превратилась в арену подрывной деятельности воюющих дер­жав. Афганистан сохранил нейтралитет. Германо-австро-турецкая миссия 1915—1916 гг. не смогла вовлечь его в войну против России.

С началом войны конкуренция Великобритании, Германии и Рос­сии на Дальнем Востоке ослабела, что открыло широкие возможно­сти перед Японией, которая использовала войну для укрепления и расширения своих позиций в этом регионе.

Чередовались победы и поражения на фронтах. Однако в резуль­тате этой войны четко выявилась неспособность царизма руково­дить страной. Зрело недовольство правительством.

1 марта 1917 г. в Петрограде началось формирование Временно­го правительства во главе с князем Г.Е. Львовым, а через два дня, 3 марта, Российская империя перестала существовать. Шел процесс ломки государственных структур. Не было стабильности в важней­шем институте государства — армии. Хорошо знавший ее коман­дующий Юго-Западным фронтом генерал А.А. Брусилов писал: «К февралю 1917 г. вся армия — на одном фронте больше, на дру­гом — меньше — была подготовлена к революции». Кстати, нахо­дившиеся в подчинении Брусилова заамурские пограничные пол­ки оказались одними из самых большевизированных в армии.

Февральская революция не облегчила положение народа и не внесла ясность в умы людей. Временное правительство было не в состоянии наладить управление противоречивыми процессами, происходившими в огромной стране, хотя и пыталось сделать это с первых дней своего существования.

С началом Февральской революции 1917 г. резко изменилось по­ложение на границе империи. В первых числах марта в части От­дельного пограничного корпуса (ОПК) поступили телеграммы с из­вещением, что власть в Петрограде перешла к Временному испол­нительному комитету Государственной думы; всех пограничников просили «сохранять полное спокойствие… исполнять свой долг …осо­бенно усилить охрану границы». Но спокойствие не наступало ни в центре, ни на местах. Нарас­тавшее движение за национальное самоопределение приобрело в ряде районов крайние националистические формы. Труднее всего пришлось пограничникам, чьи посты были разбросаны на тысячи верст вдоль границы. Так, в Финляндии шюцкоровцы нападали на пограничные гарнизоны, разоружали солдат. В Туркестане посты также подвергались разгрому: пограничников вырезали, их имуще­ство расхищалось, русских женщин уводили в плен. В последую­щем многие пограничники из Финляндии, Закавказья, Средней Азии с семьями выехали в различные районы России, часть из них перешла на службу местным властям, возглавила отряды, несшие службу по пограничному надзору.

Недальновидная кадровая политика Временного правительства лишила Отдельный пограничный корпус многих способных коман­диров и начальников. Было парализовано управление всеми его структурами. К пограничникам хлынули агитаторы различных по­литических партий. Активное, целенаправленное влияние на них в условиях практического бездействия верхов на корню ломало пре­жние морально-этические установки, социальные ориентиры, что не могло не сказаться на боеготовности частей и состоянии службы.

Отдельный пограничный корпус как одну из важнейших струк­тур государства следовало постепенно реформировать. Однако за­конодательная и исполнительная власти плелись в хвосте событий. В Петрограде были созданы совет служащих и полковой комитет управления ОПК, которые сразу же начали выяснять между собой отношения. А на границе бывшей империи между тем положение становилось все более грозным, особенно в Финляндии и Туркеста­не. Разгул революционной стихии, бесчинства, аресты офицеров привели к расправам и произволу. Все больший вес стали приобре­тать различные революционные комитеты. Разваливалась армия, шельмовался офицерский состав, принижалась роль погранични­ков. Преуспевала и «свободная пресса», публикуя статьи о погра­ничниках, будто бы потворствовавших контрабандистам. На одно из очередных измышлений «Биржевых ведомостей» управление ОПК заявило, что «оберегая доброе имя своих деятелей на местах, веро­ятно, возбудит судебное преследование против автора оскорбитель­ных для них выпадов». Но в условиях надвигавшейся экономичес­кой катастрофы, политических кризисов, следовавших один за дру­гим, оказалось не до этого.

Возросла действенность большевистской агитации, особенно в при-i; граничных частях, находившихся в составе действующей армии. Подразделения ОПК, располагавшиеся в Петрограде, позднее, в конце ок­тября 1917 г., приняли активное участие в захвате Зимнего дворца.

Новую власть не устраивали старые структуры и символы, и она старалась от них поскорее избавиться: стали расформировываться пограничные части, заменяться знаки различия, увольняться офи­церы. В сентябре 1918 г. решением Революционного военного совета была создана Ликвидационная комиссия, которая поставила после­днюю точку в недолгой истории ОКПС (ОПК).

Немало штаб- и обер-офицеров, нижних чинов пали на полях сражений первой мировой войны, другие ушли в стан белого дви­жения, чтобы сражаться за веру, царя и отечество, третьи оказа­лись в Красной Армии, четвертые эмигрировали.

История Отдельного корпуса пограничной стражи, как одна из ярчайших страниц отечественной истории, формально закончилась 15 февраля 1919 г., а по существу — в смутные месяцы «демократи­ческих перемен» 1917 г.

 

6.2. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ГОСУДАРСТВА ПО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ СИСТЕМЫ ОХРАНЫ ГРАНИЦЫ

 

На рубеже веков главной задачей частей и подразделений От­дельного корпуса пограничной стражи по-прежнему оставалось вос­препятствование контрабандному провозу товаров, незаконному проходу людей и транспортированию грузов через сухопутную и морскую границу. Наряду с пограничной стражей аналогичные за­дачи решали казачьи войска и другие иррегулярные формиро­вания. К охране границы на ряде участков привлекались армия и части ВМФ, которые осуществляли надзор за соблюдением режим­ных мероприятий в приграничье.

Численность личного состава ОКПС в 1893—1917 гг. колебалась от 31 до 37 тыс. офицеров и нижних чинов. Как и раньше, казачьи войска посылали свои полки на «внешнюю службу», в том числе и на охрану границы. Непосредственно на службе находилось 2450 офицеров и 53 956 нижних казачьих чинов. Часть из них помогала бригадам пограничной стражи охранять границу или решала эту задачу самостоятельно. Во всех казачьих войсках в 1895 г. было 4635 офицеров и 347 912 нижних чинов, готовых к несению службы.

С 1893 по 1917 г. произошло становление организационной струк­туры ОКПС, были определены права и обязанности корпуса, зна­чительно улучшено обеспечение личного состава, выработана сис­тема его социальной защиты, налажено взаимодействие с другими ведомствами. С укреплением ОКПС, повышением его значимости наметилась тенденция снижения роли казачьих войск в охране гра­ницы.

Права и обязанности ОКПС и казачьих войск регламен­тировались высшими государственными органами власти и управ­ления: с 1810 г. — Государственным советом, с 1906 по 1917 г. — Го­сударственной думой.  Сенат по традиции именовался «правитель­ствующим» и сохранил только функции суда и надзора, «толкова­теля законов».Исполнительную власть осуществляли 11 мини­стерств, деятельность которых контролировал Комитет министров. Его председатель выполнял несколько иные функции, нежели пре­мьер-министр. Каждый руководитель ведомства сохранил полную самостоятельность и докладывал о состоянии дел в его министер­стве непосредственно императору. Со 2 (15) марта по 25 октября (7 ноября) 1917 г. Временное правительство взяло на себя не только исполнительные, но отчасти и законодательные функции.

Поскольку Россия была наследственной монархией, император, обладавший самодержавной властью, как верховный руководитель Российской Армии и ВМФ, лично формировал пограничную поли­тику и руководил ее реализацией. Николай II, в частности, госу­дарственными делами занимался настолько дотошно, что порой это Доходило до мелочной опеки. Он не имел личного секретаря и сам просматривал доклады и выслушивал сообщения министров. По заведенному порядку шеф ОКПС дважды в месяц делал доклад императору о положении дел в корпусе, так же как и военный ми­нистр в части, касавшейся казачьих войск.

Аналогичные правила были установлены в звене шеф ОКПС — командир корпуса. Положением об управлении ОКПС на команди­ра корпуса возлагались все права и обязанности по управлению стражей.

Командир корпуса периодически делал доклады министру фи­нансов в 1904 г. — 41 доклад, в 1907-м — 34, в 1909 г. — 38 докладов и т.д. по различным вопросам обстановки на границе, о состоянии службы, обеспечении личного состава и др. Важную роль в формировании и реализации пограничной поли­тики играла Государственная дума. С апреля 1906 по март 1917 г. состоялось четыре ее созыва. Существенные правовые ограничения все же не помешали депутатскому корпусу занять свою позицию в пограничной политике и наладить законотворческий процесс. За 11 лет в Госдуме, помимо ежегодных смет ОКПС, было рассмотрено более 50 законопроектов, из них принято 40. В том числе «Об увели­чении флотилии ОКПС» (1908), «Правила о пропуске лиц, следую­щих через границу» (1913), «Об организации в ОКПС агентуры для разведки о контрабанде и об отпуске средств на эту надобность» (1914), «Техническое обустройство границы России с Австрией, Ки­таем и Румынией» (1909—1914) и др. Рассматривались вопросы борь­бы с контрабандой товаров и оружия, с нелегальными эмигрантски­ми потоками, меры, направленные на войсковое прикрытие границы, особенно в Закавказье и на Дальнем Востоке, вопросы реорга­низации пограничной стражи. Наряду с этим предметом обсужде­ния были комплектование, обучение, воспитание, денежное содержание офицеров и нижних чинов ОКПС, материально-техни­ческое обеспечение частей корпуса..

Следует отметить, что в отличие от Военного и Морского мини­стерств Министерству финансов и руководству ОКПС удалось на­ладить плодотворную работу с парламентариями.

Если ОКПС подчинялся непосредственно шефу-министру фи­нансов, то казачьими войсками до 6 сентября 1910 г. руководило Главное управление казачьих войск, а затем — казачий отдел Глав­ного штаба Военного министерства.

B конце XIX — начале XX в.„в связи с бурным ростом промыш­ленности, развитием науки и техники в армии и на флоте, произошли большие изменения. Армия в то время насчитывала 1 млн.человек. Россия была разделена на 51 губернию и 20 областей. Часть гу­берний и областей объединялись в генерал-губернаторства, преимущественно в приграничных районах: Варшавское, Иркутское, Ки­евское, Приамурское, Степное, Туркестанское и Финляндское. К этому времени было образовано 12 военных округов. В большин­стве из них вопросы защиты и охраны границы решались в тесном взаимодействии с погранстражей и казачьими войсками, в частно­сти, в Петербургском, Финляндском, Виленском, Варшавском, Ки­евском, Одесском, Кавказском, Туркестанском, Сибирском и При­амурском округах.

В 1898 г. ВМФ России состоял из Балтийского, Черноморского флотов, Каспийской и Сибирской флотилий. Во время первой ми­ровой войны была создана флотилия Северного Ледовитого океана. Военно-Морской Флот России принимал участие и в охране морс­кого участка границы.

В рассматриваемый период произошли некоторые организа­ционные изменения как в ОКПС, так и в казачьих войсках. В декаб­ре 1897 г. был утвержден новый штат корпуса. Из находившихся в его ведении морских судов образована флотилия корпуса, а для за­ведования ею учреждена морская часть в составе начальника, его помощника и офицера морского ведомства. В феврале 1899 г. этот штат был дополнен хозяйственным управлением, куда вошли обмундировальная мастерская, центральный вещевой склад и прием­ная комиссия.

К 1900 г. окончательно определилась структура ОКПС. Погранстража получила военное устройство. Помимо управления в ОКПС входило 7 округов погранстражи, 31 бригада, Беломорский и Кер­ченский отделы и флотилия. Во главе каждого округа стоял началь­ник в чине генерала, в подчинении которого находились все распо­ложенные в округе части стражи как в военно-служебном отноше­нии, так и по пограничному надзору. Начальники округов подчиня­лись командиру корпуса, но в пределах своего округа действовали самостоятельно. Начальники таможенных округов были освобож­дены от обязанностей по управлению погранстражей и по заведыванию делом пограничного надзора.

Войска ОКПС имели следующую организационную структуру: управление корпуса — округ — бригада — отдел — отряд — пост. Общая численность корпуса составляла 36 709 человек, из них 1033 генерала, штаб- и обер-офицера, 1201 объездчик и 23 575 стражни­ков. Протяженность участка границы, охраняемого войсками каж­дого округа, была различной. Это зависело от многих причин, но прежде всего от объема решаемых задач, географического положе­ния, климатических условий, активности нарушителей границы и Др. Так, в ведении 1-го округа было 2654,25 версты, 2-го — 1215 верст, 3-го округа — 1044 версты и т.д.

В дислокации округов произошли незначительные изменения. Например, 25 февраля 1900 г. штаб 4-го округа из Бердичева пере­веден в Житомир, а в 1903 г. — в Киев, который был крупным про­мышленным и торговым центром. Это давало возможность более активно влиять на пограничный надзор. 10 марта 1905 г. по утвер­жденному Николаем II предложению шефа ОКПС Рижская бри­гада передана из состава 2-го в 1-й округ, а Ломжанская — из 3-го во 2-й.

Для улучшения пограничного надзора удаленные от границы штабы отделов и посты были перенесены ближе к черте границы, а потерявшие значение упразднены. Вместо них сформировали но­вые посты на наиболее опасных направлениях движения наруши­телей.

4 декабря 1900 г. в ведение особого Заамурского округа ОКПС была передана охранная стража КВЖД. Прибывший туда к месту службы А.И. Деникин писал: «На огромном протяжении Восточной (Забайкалье — Харбин — Владивосток) и Южной ветви Маньчжур­ских дорог (Харбин — Порт-Артур) расположены были 4 бригады пограничной стражи… Эти войска располагались тонкой паутиной вдоль линии, причем в среднем приходилось по 11 человек на кило­метр пути».

3аамурский округ пограничной стражи был сформирован по осо­бому штату: штаб округа, 4 бригады со штабами, 12 отрядов со шта­бами, 110 пеших и конных сотен с 24 учебными командами, 6 пеше­конных батарей. Всего в составе округа насчитывалось 495 генералов, штаб- и обер-офицеров, 25 тыс. нижних чинов. Такая структура обусловливалась особенностями обстановки в этом регионе, уда­ленностью центра округа от границ империи и важностью решаемых задач. Она полностью себя оправдала во время русско-японской войны.

1 сентября 1903 г. для усиления охраны КВЖД была сформиро­вана Заамурская железнодорожная бригада погранстражи, которую распоряжением правительства передали в ведение Минфина с под­чинением ее на месте на правах неотдельного корпуса администрации КВЖД.

Одним из мероприятий правительства по совершенствованию организационной структуры ОКПС в условиях войны было создание 7 января 1917 г. Финляндской пограничной охраны. В ее состав вошли все финляндские пограничные конные части, роты и сотни. Начальником охраны являлся старший воинский начальник распо­ложенных в Финляндии войск, пользовавшийся правами команди­ра корпуса. Когда его должность совмещалась с должностью командира 42-го армейского корпуса, то он пользовался правами коман­дующего армией.

Изменения происходили и на отдельных участках границы, в большей степени в Закавказье и Средней Азии. Например, в де­кабре 1905 г. и в феврале 1906 г. некоторые начальники округов по­ставили вопрос об упразднении летучих отрядов и постов второй линии, «ввиду совершенной бесполезности их по преследованию контрабанды, считая, что это может дать дополнительные силы для охраны границы». Но решение о летучих отрядах было принято только в 1910 г., когда некоторые из них были упразднены.

В Закавказье 3 января 1894 г., в связи с освобождением казаков от охраны границы, вновь образована Карская бригада. В ее штате находилось 4 штаб-офицера, 14 обер-офицеров, 205 конных и 495 пеших нижних чинов и др. 20 февраля 1895 г. в Карскую бригаду было добавлено два новых отряда, в Черноморскую — один. Кроме того, Бакинская бригада пополнилась 2 обер-офицерами, 175 кон­ными и 111 пешими нижними чинами. Новые отделы Карской и Чер­номорской бригад из 14 отрядов и 47 постов прикрыли границу с Турцией на протяжении 125 верст, ранее охраняемую казаками. Охрана персидского участка границы к 1896 г. была усилена 23 обер-офицерами, 563 конными и 1687 пешими нижними чинами.

Важность охраны границы в военном и таможенном отношениях стала основанием для установления пограничного надзора и в За­каспийской области. До 1894 г. в Средней Азии границу области и Туркестанского края охраняли регулярные войска, главным обра­зом, пехота и казаки. Бригады подчинялись на общих основаниях начальникам Закаспийского и Туркестанского таможенных окру­гов. При проведении реорганизации погранстражи было учтено мне­ние генерал-лейтенанта Н.А. Усова о нецелесообразности установ­ления пограничного надзора по всей линии границы от Красноводска до Памира на 3000 верстах, что потребовало бы больших средств на содержание стражи. Поэтому были созданы лишь две бригады с подразделением их на отделы и отряды; джигитов заменили ниж­ние чины ОКПС.

В 1894 г. Государственный совет, рассмотрев представление Мин­фина от 13 апреля 1894 г. об устройстве пограничного надзора в Сред­ней Азии, решил учредить его в Закаспийской области и на правом берегу рек Пяндж и Амударья. 6 июня 1894 г. Николай II утвердил это решение. Созданные бригады получили наименование «Закас­пийская» и «Амударьинская» с местами дислокации соответствен­но в Асхабаде (Ашхабад) и Паттагиссаре (Термез). Затем был сфор­мирован 7-й пограничный округ с размещением его управления в Ташкенте. В состав Закаспийской бригады вошли 5 отделов, 19 от­рядов и 70 постов — всего 1559 человек, из них 37 штаб- и обер-офи­церов и 127 джигитов, в состав Амударьинской бригады — 4 отдела, 15 отрядов и 51 пост, всего 1035 человек, в том числе 31 штаб- и обер- офицер и 85 джигитов.

На р. Амударье на участке протяженностью 400 верст службу несла Амударьинская флотилия Военного министерства.

В 1913 г. за счет перегруппировки сил ОКПС была усилена охра­на границы с Афганистаном. Вместо упраздненного Репидского от­ряда 22-й Измаильской бригады был сформирован новый Богоракский отряд Амударьинской бригады. В конце 1890-х гг. происходит реорганизация погранстражи в Восточной Сибири. С перенесением Кяхтинской таможни в Иркутск здесь была сохранена для несения караульной службы и выполне­ния различных обязанностей по досмотру товаров инвалидная ко­манда из нижних чинов местного резервного батальона, а охрана таможен вдоль Байкала возложена на отряд из местных казаков. На основании закона от 26 января 1898 г. в ведении администрации Во­сточной Сибири была создана специальная таможенная стража в составе 28 конных и 30 пеших стражников, на которую возложили обязанности пограничного надзора.

Борьба с контрабандой на Дальнем Востоке, в Приморском крае составляла одну из наиболее сложных задач для казачьих войск и таможенной охраны, которую Министерство финансов учредило на тех участках Приамурского генерал-губернаторства, где шел наи­больший поток товаров. 15 мая 1900 г. было решено образовать та­можни в Кяхте и Сретенске, а 23 мая 1901 г. — во Владивостоке и Николаеве. 5 апреля 1902 г., в виде временной меры, на сухопутной границе с Монголией и Кореей и по морскому побережью Приамур­ской области установили две таможенные заставы и три переход­ных пункта. Николаевский таможенный пост, окружная таможня в Заамурском районе, таможня в приграничной с Маньчжурией об­ласти, у линии КВЖД, таможни в Красноярске и Тюмени были уп­разднены .

Накануне первой мировой войны, 13 июля 1914 г., звание шефа ОКПС было заменено на звание главноначальствующего над ОКПС, а с 1 января 1917 г. ОКПС был переименован в Отдельный погра­ничный корпус (ОПК), округа и бригады погранстражи — в погра­ничные округа и бригады, стражники — в пограничников.

В начале XX в. корпус комплектовался нижними чинами на ос­нове воинской повинности, но требования к ним предъявлялись бо­лее высокие, чем в регулярной армии. На суда флотилии назначались нижние чины из пограничных бригад и преимущественно из людей, «бывших ранее на море или в плавании по рекам». На грани­цу в основном приходили крестьянские парни и казаки. Но настоя­щими пограничниками они становились не сразу — для этого тре­бовалось время, умноженное на старание, и продуманная работа командиров и начальников.

ОКПС в отличие от казачьих войск не имел своих учебных заве­дений и пополнялся офицерами военного, морского ведомств и ка­зачьих войск, а с 1912 г. — выпускниками училищ (на должность младших офицеров). Они хорошо знали военное дело, но практичес­ки не были знакомы с пограничным надзором. Поэтому требования, предъявляемые к ним при переводе в погранстражу, были более высокими, чем в регулярной армии и казачьих войсках: они прохо­дили тщательное медицинское освидетельствование, должны были представить заверения старших начальников в политической благо­надежности, «верности долгу присяги» и др.

Только в 1900 г. ОКПС пополнили 69 штаб- и обер-офицеров: из пехоты — 37 человек, кавалерии— 14, казачьих войск— 10, артил­лерии — 3, морского ведомства — 3, корпуса военных топогра­фов — 1, военно-судного ведомства — 1 человек. Офицеры, попол­нявшие корпус, имели различную подготовку. Так, в 1901 г, 117 из них окончили военные училища и другие учебные заведения, 20 — курсы в университетах, лицеях, академиях, в иных высших учеб­ных заведениях, 349 — курсы в гимназиях, кадетских корпусах (бывших военных гимназиях), 251 — курсы в военных уездных учи­лищах, 345 человек не оканчивали никаких учебных заведений, но прошли ускоренные курсы при юнкерских училищах. Поэтому в ОКПС периодически проводились учебные сборы, показательные занятия, в том числе и с участием офицеров Генерального штаба, различные учения и др.

В корпусе сложилась единая система подготовки личного соста­ва. Все новобранцы направлялись в учебные отряды для прохожде­ния трехмесячного курса обучения, в основу которого было поло­жено изучение требований уставов Военного министерства и инст­рукций пограничной службы. Обучение строилось так, чтобы с пер­вых же шагов службы солдат хорошо ознакомился с той обстанов­кой, в которой ему предстояло охранять границу. Во время обучения предусматривались одно-двухнедельные выезды на участки, несе­ние службы в различных видах нарядов под руководством опыт­ных нижних чинов и унтер-офицеров.

Много внимания уделялось низшему командному звену: унтер- офицерам и урядникам — младшим начальникам из рядовых. Та­ковыми они становились в определенном возрасте и после приобре­тения опыта службы. Помощниками урядников были приказные из рядовых. Да и офицерский состав в казачьих войсках комплекто­вался преимущественно из урядников по выслуге лет и после окон­чания учебного заведения.

Подготовка унтер-офицеров предусматривала прежде всего вы­работку у них умения работать с воинским коллективом и руково­дить организацией службы непосредственно на постах. Вернувший­ся на границу унтер-офицер не только знал обязанности начальни­ка поста, уставы и инструкции, но и имел представление о том, как, например, беречь здоровье подчиненных и т.д.

Для повышения общевоинских и профессиональных знаний, при­обретения навыков, необходимых в пограничной службе, со всеми офицерами проводились ежегодные учебные сборы. Практиковалось прикрепление молодых офицеров к опытным, занятия офицеров с военнослужащими ОКПС. После того как с 1882 г. корпус стал составной частью вооруженных сил, особое внимание стало уделять­ся подготовке к действиям погранохраны в условиях войны в соста­ве действующей армии. Русско-японская воина послужила как бы толчком к формиро­ванию новых взглядов на способы ведения войны, принципы воен­ного искусства, вопросы обучения. С учетом ее опыта вносились кор­рективы и в планы подготовки личного состава ОКПС.

Воспитательная работа среди личного состава ОКПС и казачьих войск основывалась на официальной доктрине: самодержавие, пра­вославие и народность. Среди офицеров и нижних чинов постоянно культивировалась любовь к монарху. Для удовлетворения религи­озных потребностей в местах постоянной дислокации частей име­лись церкви. Кроме того, существовали и походные церкви.

Считалось, что воинское воспитание должно быть прежде всего нравственным. Повышению ответственности и чувства воинского долга способствовало воспитание на героических традициях русской армии и пограничной стражи. Значительный вклад в это вносили журналы «Пограничник», «Страж», «Досуги заамурца», «Офицер­ская жизнь», «Разведчик» и др.

В документах ОКПС и казачьих войск не раз подчеркивалось, что всякий штаб- и обер-офицер, нижний чин должен «совершенно отчетливо понять, что военная служба по существу своему не под­ходит для людей слабовольных, не способных сдерживаться и ут­ративших чувство меры и достоинства». Это касалось прежде всего любителей азартных игр и спиртных напитков. Для пограничников и казаков были характерны чувства товари­щества и взаимопомощи, так необходимые в пограничной службе. В войсках существовала система поощрений и наказаний: поощре­ния — от «спасибо» в приказе до награждения орденом, наказания — от замечания до заключения в каторжную тюрьму.

Офицерский состав ОКПС и казачьих войск, особенно его выс­шее звено, имели хорошую подготовку и значительный боевой опыт, приобретенный в русско-турецкой (1877—1878), русско-японской (1904—1905), в первой мировой войнах. Например, только в ОКПС в 1901 г. 231 офицер имел ордена, знаки отличия и медали за участие в военных походах.

В ОКПС начинали свою службу многие офицеры и генералы, снискавшие в последующем всеобщую известность: А.И. Гучков, А.И. Деникин, Л.Г. Корнилов и др. Л.Г. Корнилов, как и А.И. Дени­кин, был направлен в 1911 г. в Заамурский округ погранстражи.

Прохождение службы в частях ОКПС мало в чем изменилось в начале XX в. Рядовые и унтер-офицеры в большинстве своем слу­жили на одном месте. Это диктовалось не только экономией средств, но и необходимостью хорошо знать обычаи местного населения, спе­цифику охраняемого участка и др. Офицеры погранстражи служи­ли по 35 лет, часто переезжая из округа в округ.

Казаки фактически служили всю жизнь. В 19 лет они принима­ли присягу и их зачисляли в разряд внутреннеслужащих, затем на двухгодичных сборах обучали стрельбе, владению холодным ору­жием, действиям в конном и пешем строю и др. Полевая служба на­чиналась в 21 год и проходила в строевых частях. В 41 год они выхо­дили в отставку, но лишь по выслуге лет (22 года) во внутреннем и полевом разрядах (7 и 15 лет). Но и в отставке еще 10 лет были обя­заны выполнять другие воинские повинности. И только в 51 год увольнялись «вчистую».

У личного состава ОКПС и казачьих войск было высоко развито чувство патриотизма, которое особенно проявлялось в трудные для России годы. Так, во время русско-японской и первой мировой войн в адрес командования поступило много заявлений с просьбой о пе­реводе в действующую армию и командир ОКПС вынужден был Даже разъяснить в приказе по войскам от 7 ноября 1905 г. рвавшим­ся на фронт, что «службой на границе… они приносят не меньшую пользу родине, чем сражаясь в рядах армии против явного внешне­го врага». В то же время, вспоминал начальник мобилизационного отдела армии генерал С.А.Добровольский, было обилие «всевозмож­ных просьб и ходатайств, письменных и личных, которые поступа­ли к военному министру через мобилизационный отдел об освобож­дении или, в крайности, об отсрочке призыва в войска».

В ОКПС и казачьих войсках существовала хорошо продуманная систеиа социальных гарантий для офицеров, нижних чинов и всех членов их семей. Семьей в то время было принято считать не только жену и детей военнослужащих, но также престарелых родителей, братьев и сестер, не имевших средств к существованию и не спо­собных к самостоятельному труду. Государство взяло также на себя заботу о воспитании и обучении детей штаб- и обер-офицеров, свя­щенников, классных чиновников и нижних чинов. Все это вселяло в них чувство уверенности в завтрашнем дне и позволяло с полной самоотдачей выполнять свои служебные обязанности.

Деятельность государства по совершенствованию системы охра­ны границы предполагала выработку правовых гарантий чинам ОКПС и казакам и принятие специальных нормативных актов, ре­гулировавших отношения местных властей и населения со всеми государственными структурами, защищавшими интересы страны на границе. И в этом направлении в 1893—1917 гг. правительство Российской империи сделало немало.

Пограничники имели особые права в каждой из пограничных полос, которые устанавливались в интересах охраны границы и ут­верждались начальниками округов: нейтральной (непосредственно примыкавшей к границе), 100-, 250-, 875-саженных, 2-, 5-, 21-, 30-, 50-, 100-верстных, 5-верстная полоса от границы до второй линии и верстная от этой линии внутрь империи шли как по сухопутной европейской границе, так и по берегам Белого, Балтийского, Черно­го и Азовского морей. По ст. 45 Таможенного устава пограничная чер­та распространялась в глубь Виленской, Ковенской и Курляндской губерний до 30 верст.

На морских участках границы в 3 морские мили от берега (5,25 версты) как на материке, так и на островах внутрь моря (или океа­на), проходила морская таможенная полоса. В последующем, в «Пра­вилах об Отдельном корпусе пограничной стражи» (1910) это поня­тие было сформулировано более точно: «Пространство воды в две­надцать морских миль от линии наибольшего отлива от морского побережья государства Российского как на материке, так и на ост­ровах признается морской таможенной полосою, в пределах кото­рой все как русские, так и иностранные суда подлежат надзору со стороны тех русских властей, на которых возложена пограничная охрана государства».

Для обеспечения содержания границы, пересечения ее лицами, транспортом и грузами, производства на ней хозяйственной и иной деятельности устанавливался режим границы, который дополнял­ся пограничным режимом, определявшим порядок въезда, прожи­вания, передвижения и работы в пограничных районах в конце  XIX — начале XX в. режим государственной границы и пограничный режим еще не отличались строгой регламентацией, к тому же на ряде участков они имели свою специфику. Например, на западном участке осуществлялся паспортный контроль. Граж­дан России, пытавшихся выехать за рубеж без паспортов, задер­живали и препровождали в местную полицию. Так же поступали и с иностранцами, если их паспорта были неустановленного образца. Для порубежного населения действовали иные правила. Русские подданные на границе с Пруссией в случае необходимости получа­ли у уездных исправников визы на трое суток, по которым могли переходить границу как через таможенные, так и через особые про­пускные пункты.

На участке Ломжанской бригады жители Найденбурга имели право переходить границу России один раз в году — 6 августа, в день Преображения Господня. Найденбуржцы шли на богомолье в местечко Яновец, где могли пробыть до полудня следующего дня, освящая колосья пшеницы и яблоки. Чины Лесниковского отряда, на участке которого находился Яновец, снимали посты с границы и ставили вокруг кордоны, оставляя открытым для богомольцев про­странство до него от границы.

Жившим на границе с Австро-Венгрией кроме виз местная по­лиция выдавала так называемые «легимитационные билеты», под­тверждавшие законность нахождения их владельцев за границей сроком от двух до четырех недель.

В районе Черноморской бригады имелось шесть пропускных пун­ктов для перехода через границу чересполосных владельцев земли (жителей Айнского округа — на турецкую территорию, жителей турецкого села Балт — на нашу сторону) на время работы. В Эри- ванской губернии пересекать границу в Турцию и Персию разре­шалось только для розыска своего имущества и скота, похищенных бандитами. Пропуск через все посты пограничной стражи осуще­ствлялся по «открытым листам», выдаваемым эриванским губер­натором или уездными начальниками.

На участке Закаспийской и Амударьинской бригад для облегче­ния торговых связей с Афганистаном был установлен особый режим. Купцов через посты пограничной стражи пропускали помимо та­моженных учреждений по паспортным видам или запискам, заве­ренным чинами русской администрации.

Население Приморской области могло не только переходить гра­ницу без документов, но и безвозмездно пользоваться там угодья­ми, охотиться, косить сено, пахать землю. Китайцы также имели право переходить границу в любом месте и в любое время. В последующем правила эти были ужесточены в связи с активизацией кон­трабанды и усилением пограничного контроля. В виде исключения жителям приграничья была предоставлена возможность перехода и проезда через таможенные учреждения и ближайшие посты по­гранстражи «совершенно свободно, легально, без всякого ущерба для интереса государства и финансового досмотра». Однако тот, кто был уличен в контрабанде, «навсегда лишался права перехода из своей станицы и пользования китайскими угодьями».

Переход пограничников через границу (минуя таможенные уч­реждения) ни по каким причинам и ни при каких обстоятельствах не допускался и считался преступлением. Но это правило тоже име­ло исключения. Например, на границе с Пруссией при пожарах, на­воднениях и других стихийных бедствиях в сопредельном государ­стве все свободные от службы пограничники должны были спешить на помощь кратчайшим путем через границу.

2 декабря 1894 г. император Николай II разрешил погранични­кам, «в случае крайней необходимости», переходить границу на за­кавказском участке при преследовании нарушителей «по горячим следам». В Средней Азии такое разрешение было дано несколько позже 16 августа 1895 г.

Существовали в законе того времени и ограничения прав граж­дан по национальному признаку. Так, евреи на границе с Пруссией, замеченные в контрабанде, высылались из 50-верстной полосы на срок от одного до пяти лет, а в случае повторения подобного дей­ствия — навсегда. Особое совещание МВД по представлению губер­наторов имело право запретить им проживание в 100-верстной по­лосе Привислинского края и Ковенской губернии на срок до двух лет.

Пограничный режим и режим границы усиливались при ослож­нении обстановки на границе или с началом войны. Так было во вре­мя русско-японской и первой мировой войн. Например, в Финлян­дии, где не велось боевых действий, принимались дополнительные меры, ограничивавшие права жителей так называемыми обязатель­ными постановлениями генерал-губернатора Финляндии Зейна, — с 17 (30) декабря 1915 г. все лица, помогавшие нарушителям грани­цы, подвергались тюремному заключению сроком до трех месяцев или же денежному штрафу до 8 тыс. марок. 15 июля 1916 г. был ус­тановлен строгий порядок въезда в 15-верстную полосу, примыкавшую к морскому или сухопутному участкам границы30. Обяза­тельным постановлением генерала от инфантерии Горбатовского от 22 июля 1916 г. всем лицам, следовавшим через Торнеоский погра­ничный пункт, был запрещен провоз «всякого рода печатных про­изведений».

Важной вехой в упорядочении службы на границе стало приня­тие Правил об Отдельном корпусе пограничной стражи (1910) и Инструкции службы чинов Отдельного корпуса пограничной стра­жи (1912). Большое значение имел тот факт, что в этих документах регламентировался порядок применения оружия, производства обысков и выемок. С их принятием было завершено создание нор­мативно-правовой базы деятельности пограничников на основе обоб­щения многовекового опыта службы.

До выхода в свет этих документов принимались решения, кото­рые в последующем легли в их основу. Это видно на примере разра­ботки правил применения оружия.

19 октября 1894 г. Александр III на докладе министра финансов о необходимости вынести на рассмотрение Государственного совета вопрос об основных началах караульной службы и употребления оружия написал: «С-ъ» (Согласен).  .

2 декабря того же года новый император разрешил министру финансов утвердить правила применения оружия чинами ОКПС при исполнении своих служебных обязанностей в Закавказском крае, существенно дополнившие правила Таможенного устава 1892 г.

Через три года Минфин обратился в Госсовет с предложением пересмотреть эти правила, так как существующие устарели и не отвечали требованиям службы, а также потому, что они были при­няты в то время, когда пограничная стража признавалась учреж­дением гражданским.

Госсовет рассмотрел и принял крайне важный для ОКПС доку­мент «Об основных началах караульной службы и употреблении чинами Отдельного корпуса пограничной стражи оружия». В инст­рукции, утвержденной 4 февраля 1898 г., отмечалось: «Часовой есть лицо неприкосновенное, а потому в ограждении себя от посягатель­ства злоумышленников… не только может, но обязан прибегать в потребных случаях к оружию, безнаказанность отнятия которого вследствие бездействия для воинского чина постыдна и преступна…»

По предложению командира ОКПС А.Д. Свиньина в инструкцию был включен пункт о том, что «лишать человека жизни или причи­нять ему увечие закон дозволяет чинам пограничной стражи толь­ко в случаях самой крайней необходимости, то есть только тогда, когда достичь исполнения служебных обязанностей по погранично­му надзору иными средствами безусловно невозможно; причем и в означенных случаях следует употреблять оружие так, чтобы по воз­можности ранить, а не убить человека».

В инструкции также указывалось, чтобы пограничники избега­ли направления выстрела на сопредельную территорию, не стре­ляли в момент нахождения их на иностранной территории или на черте границы, «а если стрелять, то так, чтобы пули рикошетом не летели на чужую сторону» .

Правила об Отдельном корпусе пограничной стражи 1910 г. развили некоторые положения документов 1898 г., но в них также под­черкивалось, что чины ОКПС при исполнении служебных обязан­ностей по пограничному надзору приравниваются к воинскому караулу, причем всякий нижний чин стражи, поставленный на пост с ружьем или обнаженным холодным оружием, признается часовым. Однако огнестрельное оружие применяется «лишь в действитель­ной к тому необходимости и притом с величайшей осторожностью и осмотрительностью, дабы выстрелами не нанести вреда лицам, при­частным к делу».

Пограничники, служившие в Закавказье и Средней Азии, имели более широкие права. Они могли применять оружие и за пределами 7-верстной полосы, когда подвергались нападению или же встреча­ли сопротивление со стороны вооруженных контрабандистов или других злоумышленников, а также в том случае, если нападение или сопротивление было совершено или оказано ничем не вооруженны­ми лицами, но с их стороны обнаружилось «хотя бы одно намерение причинить чинам стражи побои или иные насилия».

Следует отметить, что права пограничников обязательно дово­дились до населения приграничья. В напечатанном виде они выве­шивались у входа в городские и уездные полицейские участки, на площадях городов, в селах и деревнях, на каждом посту ОКПС.

Таким образом, чины стражи получили более четкие правила и стали решительнее действовать на границе. Только в 1913 г. оружие применялось 205 раз, при этом было убито 30 и ранено 68 наруши­телей. В результате всех этих мер ушло в прошлое оскорбитель­ное отношение контрабандистов к пограничникам, пренебрежение к законам Российской империи.

Важнейшим из прав чинов ОКПС было право проводить обыски и выемки. Обыском назывался подробный осмотр кого-либо или чего- либо (в том числе помещения) в целях выявления контрабанды, вы­емкой — ее арест. Обыски, как правило, проводились лишь после получения достоверных данных о наличии контрабанды и считались крайней мерой. Неудачный обыск мог вызвать не только законное возмущение потерпевшего, но и жалобы с его стороны — за подрыв торговли и кредита.

Право производства обыска и выемки принадлежало полицейс­ким чинам, заменявшим судебных следователей, но при обстоятель­ствах, не терпящих отлагательства, им могли воспользоваться и пограничники в пределах 875-саженной пограничной с Пруссией и Австро-Венгрией полосы, а в губерниях Царства Польского — в 7-верстной полосе.

В секретных циркулярах от 23 января и 30 октября 1896 г. разъяс­нялось, что чины стражи могут пользоваться правом обыска и вы­емки лишь в 7-верстной полосе. Исключения возможны только с ведома министра финансов. Расположенные за данной полосой ле­тучие и железнодорожные отряды ограничиваются разъездами и контрольной службой для преследования прорвавшихся наруши­телей «по горячим следам». На основании ст. 6 Правил о порядке производства дел по контрабанде чинами таможенного ведомства, пограничной и корчемной стражи (утверждены 27 марта 1906 г.) пограничникам разрешалось вести розыск и задерживать контра­бандные товары и за пределами установленной территории, но в том случае, если полученные негласные данные давали достаточный повод к этому и только с разрешения министра финансов, руковод­ства ОКПС и таможенного ведомства.

Начальствующие лица, организовывавшие розыск и выемку кон­трабанды в пределах установленной пограничной полосы, действо­вали на тех же основаниях, что и чины таможенного ведомства, то есть обыск и выемка могли проводиться и за пределами 875-сажен­ной сухопутной полосы, но при участии полиции. Причем доступ в частные жилища разрешался при преследовании нарушителя толь­ко тогда, когда он скрывался там на виду у пограничников. В дру­гих случаях обыски и выемки в домах можно было проводить лишь от восхода и до заката солнца.

Обыски и выемки в случае успеха давали много ценной инфор­мации для выявления направлений движения, приемов и методов контрабандистов, пунктов нахождения товаров, позволяли делать сравнительный анализ эффективности охраны границы.

Таким образом, после создания ОКПС потребовалось не менее семи лет для того, чтобы завершить переход погранстражи на поло­жение государственной организации, приравненной во многих от­ношениях к военной. Российское правительство приняло дополни­тельные меры по совершенствованию охраны границы с учетом раз­вертывания пограничных бригад в новых районах и необходимости повышения эффективности работы управленческого аппарата. Ликвидировались параллельные звенья, дублировавшие работу тамо­женного ведомства, осуществлялся маневр силами и средствами в интересах улучшения охраны границы на ряде участков.

Одним из важных направлений работы государства по усилению охраны своих рубежей было создание и постоянное совершенство­вание продуманной, проверенной опытом системы подбора, обуче­ния и воспитания офицеров и нижних чинов в ОКПС и казачьих вой­сках. При этом все большее внимание обращается на ОКПС как на наиболее перспективную государственную структуру, которой предстояло взять под охрану всю границу Российской империи. Другой стороной этой проблемы являлась четкая формулировка обязанностей пограничной стражи и предоставление ей необходи­мых прав, установление деловых отношений с населением пригра­ничья и др.

 

6.3. СЛУЖЕБНО-БОЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОКПС И КАЗАЧЬИХ ВОЙСК 

ПО ОХРАНЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ГРАНИЦЫ

 

В своей деятельности по охране государственной границы каза­чьи войска руководствовались специально принятыми положения­ми, войска ОКПС (до 1910) — Таможенным уставом, Правилами об Отдельном корпусе пограничной стражи (с 1910) и Инструкцией службы чинов Отдельного корпуса пограничной стражи (1912).

Согласно этим документам общие обязанности пограничников и казаков сводились к тому, чтобы не допускать контрабанды и пе­рехода людей через границу в неустановленных местах, задержи­вать нарушителей со всем, что у них окажется, и препровождать в таможенные учреждения, охранять черту границы, проверять всех подозрительных людей, «хотя бы они и не были вооружены и не имели при себе товаров». На морском и речном участках осматри­вать все суда и рыбачьи лодки, как пристающие к берегу, так и от­ходящие от него, оказывать посильную помощь людям, потерпев­шим крушение, не допускать устройства ложных маяков и разве­дения на берегу огней «от вскрытия льда до замерзания вод ближе 50 верст» от стационарных маяков. Кроме этого, казачьи войска и войска ОКПС осуществляли карантинный надзор и решали другие задачи по постановлениям российского правительства. На Заамурский округ погранстражи, помимо всего прочего, возлагалась охра­на КВЖД, генерального консульства в Харбине и консульств в ки­тайских городах Цицикаре и Гирине.

На рубеже XX в. основными нарушителями границы считались: контрабандисты, лица, тайно переходившие границу помимо тамо­женных учреждений и пропускных пунктов, даже если при них не было контрабанды; выходцы, то есть люди, решившие незаконным путем покинуть отечество и поселиться в других странах. Но были и другие категории нарушителей: дезертиры, уголовники и пр.

Для удобства охраны граница разделялась между отрядами на участки, которые назывались дистанцией отряда. Дистанции, в свою очередь, делились на разъезды, охраняемые постом (кордоном). Рас­ход также делился на участки, порученные для охраны часовым. Дороги или тропинки, проложенные по черте границы или близ нее, назывались патрульными; посторонним лицам ходить и ездить по ним запрещалось.

Все участки обозначались вехами или особыми столбами с номе­рами. Например, «№ 3—4» это конец 3-го и начало 4-го участков.

Днем и ночью пешком и на лошадях наряды охраняли свои участки.

Силы и средства, применяемые в том или другом месте, виды на­рядов определял командир отряда, он же вырабатывал и приемы борьбы с нарушителями. Нарядами руководили начальники постов и командиры отрядов.

Пограничная служба в начале XX в. подразделялась на сторо­жевую и разведывательную. Первый вид службы предусматривал наблюдение и контроль на линии границы, второй — ведение аген­турной и войсковой разведки.

Охрана границы строилась в две линии. На второй линии задер­живали нарушителей, прорвавшихся через первую, здесь прове­ряли товары, отправляющиеся транзитом из таможен, осматрива­ли всех проезжавших через границу и их вещи, выявляли беглых, преступников и дезертиров.

Охрана границы в две линии, безусловно, оправдывала себя. Однако на ряде участков от такого построения пришлось отказать­ся, и прежде всего из-за нехватки средств, постоянного некомплек­та личного состава, чрезмерной нагрузки, ложившейся на плечи нижних чинов.

Средняя продолжительность службы на сухопутных участках гра­ницы составляла от 9 до 12 часов в сутки при норме не более 6 часов.

Различалась и плотность охраны границы, например, на побере­жье Белого моря — 1,1 человека на версту границы, на побережье Финского залива и Балтийского моря — 0,4, на границе с Прусси­ей — 8,1, в Закавказье — 3,3, в Закаспии — 0,7 человека на версту.

В сторожевой службе, которую несли чины ОКПС, основными видами нарядов были: часовой на границе, секрет, конный разъезд и объезд (патруль), летучий отряд, часовой у таможенной рогатки, дежурный у поста (кордона); в казачьих войсках — преимущественно конный разъезд, засада, секрет, конвой; на морской границе — разъезды на лодках, крейсирование судов флотилий. На сухопут­ном участке наряды выставлялись не только вдоль границы, но и вглубь.

Командиры старались менять расположение нарядов, следили за тем, чтобы не возникало «излюбленных мест». Строго соблюдал­ся принцип: до высылки наряда никто из нижних чинов не должен знать, куда будет направлен. Когда же наступало время служить, старший поста предлагал нижним чинам тянуть жребий — кому на какой участок идти. После инструктажа нижний чин, как правило, самостоятельно отправлялся в указанное ему время на охраняемый участок для смены часового, иногда его сопровождал разводящий.

Вид наряда «часовой на границе» считался основным, секрет при­менялся реже, преимущественно ночью.

При встрече с нарушителями пограничники должны были дей­ствовать быстро и решительно, вплоть до применения оружия, как, например, пограничники П. Шкуракин, В. Болгов и Р. Рудт. 12 июля 1889 г., находясь в секрете на участке Мендживанского отряда Елисаветпольской бригады, они преградили путь вооруженным кон­трабандистам, пытавшимся прорваться через Генанинский брод р. Араке. В завязавшейся перестрелке один нарушитель был убит, остальные, бросив товар, вернулись в Персию. Захваченное имуще­ство было оценено работниками таможни на сумму 666 руб. 13 коп.

Службу на сухопутном участке пограничникам облегчали наблю­дательные вышки высотой 3—4 м, различные сигнальные и загра­дительные системы. Интересно, что в качестве сигнальных средств использовали валежник и сухой камыш, которые издавали треск, когда по ним кто-либо шел. Сами пограничники нередко применяли различные хитрости. К примеру, видимость присутствия стражи создавалась путем использования чучел сидящих людей.

В конце XIX в. вошли в употребление следовые фонари, но их конструкция оказалась настолько несовершенной, что погранични­ки неохотно брали их с собой. Поэтому в округах, в частности в 3-м, генерал-майор Ушаков обратился к офицерам с просьбой вырабо­тать «дешевый и удобный образец фонаря, вполне годный для на­шей службы».

В охране границы начинают применяться собаки. Сначала по инициативе отдельных офицеров, а с 1894 г. уже штаб корпуса пред­ложил всем постам иметь по 2—3 сторожевые собаки.

В соответствии с п. 6 Обязанностей ОКПС пограничники совме­стно с другими ведомствами (карантинная стража, внешние воен­ные караулы, морской надзор) осуществляли карантинный надзор. В конце XIX в. для пресечения провоза контрабанды железно­дорожным транспортом, получавшим в России все более широкое распространение, был организован пограничный надзор на желез­ных дорогах — железнодорожные отряды, В основе их службы ле­жал гласный и негласный надзор в пакгаузах, багажных отделени­ях, на вокзалах. В наиболее важные пункты железных дорог для расследования причин провоза больших партий контрабанды на­правлялись специальные команды пограничников. Они находились в этих местах до «окончательного искоренения» там контрабанды.

Государственная граница России к началу XX в., как и сейчас, проходила в различных климатических зонах и природных усло­виях, в разных регионах имела свои особенности, что следовало учи­тывать при организации ее охраны. Например, на западной грани­це, особенно с Пруссией, многие деревни с той и другой стороны рас­полагались очень близко друг к другу. Контрабанду можно было не только перенести, но и легко перебросить от дома к дому, так как их разделяли расстояния не более сажени.

Пограничники несли службу у обоюдных рогаток, выставляемых на границе России с Пруссией и Австро-Венгрией. Через них про­пускали владельцев имений и тех, кто там работал, если имения находились на сопредельной территории. Провоз иностранных то­варов через рогатки запрещался. Нижние чины ОКПС выставля­лись также часовыми на таможнях, таможенных заставах, таможен­ных постах (только в Архангельской губернии и на Кавказе), пере­ходных пунктах.

Служба часовых на морском участке была не легче, чем непос­редственно на границе, поскольку движение судов отличалось боль­шой интенсивностью,[Только в 1904 г. на участках Санкт-Петербур­гской, Ревельской и Аренсбургской бригад пограничники осмотре­ли 10 595 судов с грузом на общую сумму 4 млн. 669 тыс. 20 руб. 80 коп.

По существу, обязанности таможенников пограничники выпол­няли и в Ревеле, в рыбном ряду, где на время навигации выставлял­ся пост для наблюдения за рыбаками. Во 2-м округе, на границе с Пруссией протяженностью 497,25 версты, ОКПС тесно взаимодей­ствовал с корчемной стражей (55 постов) и таможенниками (7 тамо­жен, 8 таможенных застав, 11 переходных пунктов).

На границе с Румынией с 1904 г. охрана осуществлялась, глав­ным образом, разъездами, непрерывно курсировавшими между постами, а в пунктах, находившихся на пересеченной местности и в пограничных селениях, — пешими часовыми. Такой порядок давал возможность сохранить большее число пограничников для ночной охраны.

Своей спецификой отличалась служба офицеров и нижних чи­нов ОКПС и казачьих войск в Закавказье и Средней Азии, где бри­гады ОКПС тесно взаимодействовали с частями Военного министер­ства.

С образованием Черноморской, Бакинской и Карской бригад not граничная стража взяла под охрану побережье Черного и Каспийс­кого морей. Этот участок был весьма удобен для укрытия контра­банды: много ущелий, горных речек, небольших бухт, куда могли заходить суда.

Подразделения ОКПС прикрывали все побережье, за исключе­нием оставшегося под охраной казачьих кордонов участка от Гелена джика до Гагринского мыса (258 верст), где размещались две сотни Кубанского казачьего войска.

Сухопутная граница с Турцией шла по малодоступным горным хребтам, которые в течение 4—6 месяцев были покрыты глубоким снегом. Однако в остальное время для скрытного перехода границы у нарушителей было немало мест. Части ОКПС охраняли границу в Карской области и в Эриванской губернии до подножия горы Ара­рат. На Ванкской и Ленкоранской кордонных линиях (до 602 верст) на 57 постах службу несли офицеры и нижние чины Ейского и Полтавского казачьих полков. Посты же погранстражи были сосредо­точены на второй линии, в тылу казачьих постов, и выполняли роль контрольных пунктов и резерва поддержки.

Посты ОКПС, расположенные на первой линии на турецком уча­стке, находились в ущельях и на горных плато на расстоянии от 7 до 14 верст друг от друга. В летнее время посты выставляли от себя пикеты численностью до 8 человек. Пограничный надзор осуществ­лялся укрупненными пограничными нарядами — патрулями, разъездами и секретами.

В Эриванской бригаде там, где отсутствовали таможенные уч­реждения, пограничная стража выполняла таможенные функции, а в частях Черноморской бригады ей вменялось в обязанность со­держать в чистоте и порядке маячные огни.

На основе соглашения с Военным министерством с 1 апреля по 1 сентября для оказания помощи бригадам погранстражи команди­ровались части и подразделения регулярных войск и казаков. Пример, в 1913 г. к бригадам ОКПС прикомандировали восемь рот и одну сотню казаков. В 1914 г. на усиление частей 6-го погранично­го округа по приказу командующего Кавказской армией Карской бригаде было выделено по две роты от 20-й и одна рота от 39-й пехотных дивизий, Эриванской — одна рота 39-й пехотной ди­визии.

Большие изменения произошли в организации службы в Турке­станском крае и Закаспийской области.

Закаспийская область простиралась от Каспийского моря до бу­харских владений на Амударье, а с севера на юг — от Хивинского ханства до Персии. Восточный берег Каспия, между Красноводском и устьем р. Атрек, по большей части был совершенно безлюд- ным.  В пустынной безводной местности имелось много троп, кото­рыми пользовались контрабандисты. Граница с Афганистаном (343 версты) проходила по песчаной пустыне, высотам Садар-Джагры к Тахта-Базару. На Амударье находилось немало островов, где кон­трабандисты легко скрывали товары, а затем переправляли их на российскую территорию. .

До 1896 г. границу в Туркестанском крае и Закаспийской облас­ти охраняли: регулярная армия, казачьи войска и вольнонаемные джигиты, размещенные не на постах, как в других местах, а на дис­танциях, каждая из которых была вверена одному офицеру. Посты не составляли кордонного оцепления границы, а располагались толь­ко на основных торговых путях и на открытых переходах через по­граничные реки. Такой надзор был недостаточен.

Морская граница от Красноводска до поселка Гасан-Кули (367,5 версты) охранялась шестью морскими постами, имевшими четыре парусных бота. Амударьинская флотилия несла службу лишь на 400 верстах реки. На всем сухопутном участке границы с Афганиста­ном функционировала только одна таможня — Пендинская, пере­ходных пунктов и обоюдных рогаток не было.

Бригады погранстражи здесь испытывали большие трудности в охране границы, и прежде всего из-за недостатка личного состава — число постов не соответствовало принятым нормам. Так, в Серахском и Меанском отрядах расстояние между постами достигало 90 верст. На границе с Персией, особенно по нижнему течению Аракса, надзор был затруднен тем, что за патрульной дорогой фак­тически вне контроля оставались селения. Власти вынуждены были принимать дополнительные меры для облегчения службы погранич­ников и таможенников. Например, весь скот жителей приграничья клеймили, и тем самым он легко отличался от того, который пере­правлялся из-за границы,

С постепенным подчинением кочевников-казахов, а также после включения Бухарского и Хивинского ханств в состав Российской империи все большее значение в охране границы стала приобретать внешняя служба Уральского, Оренбургского и Семиреченского ка­зачьих войск. На охрану государственной границы постоянно на­правляются новые части. Они несли службу преимущественно на кордонах (постах), в секретах и разъездах по патрульным дорогам. Преследование контрабандистов казаками и пограничниками порой продолжалось десятки верст, по нескольку суток. Караваны из Персии и Афганистана конвоировались до таможен.

Алтайско-Аянский участок границы (район Саянского горного хребта) считался наименее доступным для нарушителей и контра­бандистов и слабо охранялся.

На Дальнем Востоке граница шла по дикой, суровой местности, по горам и болотам, от Хабаровска до р.Тумень-Улу — по горам, ущельям, скалам и тайге. В Приморской области было 12 тыс. верст береговой линии по морям и Тихому океану. Побережье Чукотки и Камчатки никем не охранялось. На Сахалине службу несли Тимов- ская и Александровская местные команды. Их значительно усили­ли еще в 1882 г. — в штат каждой добавлено по 8 унтер-офицеров и 35 нижних чинов.

Дальневосточный участок границы по-прежнему охраняли За­байкальское, Амурское и Уссурийское казачьи войска. Ежегодно войсковой атаман Приамурских казачьих войск утверждал распи­сание нарядов на службу. Помимо централизованного войскового наряда казаки направлялись на службу приказами по округам и станицам. Значительная часть войска несла службу в строевых ча­стях, вдали от своих станиц.

Тогда еще не стояла задача плотного войскового прикрытия всей границы. Многое в борьбе с контрабандистами и прочими наруши­телями зависело от смекалки и находчивости казаков. И они преус­пели в этом — прекрасно ориентировались на местности, отлично владели оружием, знали все повадки и ухищрения нарушителей.

1897 г. охрана границы по Амуру, Уссури и оз. Ханка возлага­лась на Амуро-Уссурийскую флотилию (3 паровых катера, 38 ло­док и баркасов).

При несении службы казаки опирались на активную помощь ме­стного населения. Идея создания дружин получила наибольшую реализацию в тревожном 1904 г., когда большинство казаков при­зывного возраста оказались на фронте. Их место заняли дружинники, взяв на себя не только гарнизонную службу, но и охрану гра­ницы. В Камень-Рыболове, Михайло-Семеновском, Благовещенс­ке и других населенных пунктах в дружины вошли казаки льгот­ного, подготовительного и запасного разрядов. Их разделили на десятки под командой урядников и подчинили поселковым атаманам. Все остальное мужское население, способное носить оружие, в возрасте от 16 до 55 лет, прикомандировывалось к войсковым штабам. Наказной атаман Генерального штаба генерал-майор Бечевский и старший член правления войсковой старшина Кузлицкий подго­товили специальную Инструкцию для обороны казачьих поселений от нападения хунхузов. В ней указывалось, что в каждом селении ополчение выставляет караулы, из которых выделяются посты и направляется разведка из конных казаков. Караулы первыми дол­жны давать отпор противнику и сражаться с ним до прихода посел­кового ополчения. Все сведения о неприятеле передавались от по­селка к поселку, а наиболее важные — станичному атаману (где воз­можно — по телеграфу). Между поселками поддерживалась «лету­чая почта» из казаков, а в каждом населенном пункте устанавлива­лись сигнальные вехи.

Российскую администрацию настораживала чрезмерная перена­селенность края, особенно в районе Имана, гражданами сопредель­ных государств. Только в Козловском станичном округе постоянно проживало не более 100 китайцев и около 150 корейцев. И многие из них нарушали законы. Активизировался бандитизм. Тревожные сообщения поступали одно за другим, особенно начиная с 1904 г. Так, жители Ново-Михайловского поселка на р.Сунгача сообщали о том, что банда хунхузов в количестве 300 человек, базирующаяся на ки­тайской территории в урочище Мурень, совершает набеги на при­граничные населенные пункты. Грабежи и убийства мирных жи­телей участились и на Гродековском, Муравьевском и Казакевическом участках.

За помощью к русским властям не раз обращались и китайцы, проживавшие по левому берегу Уссури, заявляя, что «желают при­бегнуть под защиту русского закона». И власти давали им дополни­тельные льготы при условии, если «о приходе китайских солдат и хунхузов они будут давать знать начальникам участков».

В порядке временной меры для прикрытия наиболее угрожае­мых в контрабандном отношении участков границы пришлось при­бегнуть к помощи Заамурского пограничного округа.

В июне 1908 г. на один год в Забайкальскую область была отко­мандирована 11-я сотня Заамурского пограничного округа. Штаб (сотенный двор) расположился на станции Маньчжурия, а два взво­да расквартировали в станице Абагайтуй и в поселке Надаровском. Во взводах насчитывалось по 15 — 18 человек, они охраняли юж­ную границу Забайкалья протяженностью около 350 верст: 80 верст от Абагайтуя до Надаровского и около 250 от Надаровского до г. Акшио. Там находились таможенный пост и 5—6 стражников.

Ежегодная обязательная замена пограничников приводила к тому, что люди, хорошо усвоившие особенности определенной мес­тности, наладившие тесные контакты с местным населением, вы­нуждены были уезжать. На смену им приходили другие, и все на­чиналось сначала. В таких условиях трудно было наладить и разве­дывательную работу, требовавшую поддержания постоянных свя­зей, долговременной службы ее руководителей на одном месте.

В дальнейшем из Заамурского округа стали регулярно команди­роваться три сотни — в Забайкалье, в Южно-Уссурийский край и в Приамурскую область. Специально для них разработали инструк­цию, которую после согласования с Департаментом таможенных сбо­ров утвердил шеф ОКПС.

«Итак, квартирьеры уже высланы. Готовьтесь, господа, к походу на охрану Восточно-Сибирской границы через каких-нибудь пяток лет, а то и раньше», — писал один из офицеров пограничной стра­жи. Но его словам не суждено было сбыться. Грянули война, рево­люция, и совершенно по-другому был поставлен вопрос об охране государственной границы. Затем коренной ломке подверглись и сто­рожевая, и разведывательная службы, которые к началу XX в. стали приобретать все большее значение. В правительстве России был даже поставлен вопрос о том, какой из служб, сторожевой или раз­ведывательной, отдать предпочтение.

Тогдашняя Россия с множеством запущенных социальных и по­литических проблем оказалась особенно уязвимой для агентуры противника.[Активно действовала против Российской империи раз­ведки Германии, Австро-Венгрии и Англии. Поэтому руководство ОКПС и казачьих войск вынуждено было принять необходимые меры. Основное внимание при этом уделялось работе с агентурой и координации совместных действий с органами контрразведки.

В одном из первых циркуляров от 1894 г. командир ОКПС отме­чал: «Безуспешность действия чинов в преследовании контрабан­ды объясняется, между прочим, неимением в отрядах хороших до­носчиков и неумением отличать правильные доносы от доносов, де­лаемых для отвода глаз». Недооценка значения агентурной работы с людьми, заслуживающими доверия, приводила к неудачам в борь­бе с контрабандой. Поэтому командир корпуса обращал внимание командиров бригад «на ту пользу, которую несомненно приносят в деле охраны границы хорошие лазутчики». Он предлагал офицерам усилить работу по налаживанию агентуры и помнить, что затрачен­ные «на приобретение хороших благонадежных доносителей тру­ды и даже денежные средства никогда не пропадут даром и при до­статочной энергии всегда вознаградятся с избытком».

Разведывательной службой занимались все командиры и началь­ствующие лица корпуса. Начальник округа отвечал за организацию агентурного дела и командировал подчиненных для сбора сведений. Постановкой конкретной работы с агентурой по контрабанде ведал штаб-офицер для поручений при начальнике округа. Вели ее коман­диры отделов, отрядов, старшие вахмистры и помощники начальников постов .                                .

Наряду с агентурной сетью ОКПС в приграничных районах Рос­сии и за кордоном действовала агентура Отдельного корпуса жан­дармов. Министр внутренних дел П.Г. Курлов писал: «Начальник контрразведывательного отделения на самой прусской границе на мой вопрос о количестве у него секретных агентов с гордостью от­ветил, что таковых у него имеется полторы тысячи».

С 1892 г. наиболее активное участие в налаживании разведки в приграничных районах принял МИД России. Были назначены но­вые пограничные консулы. При этом все пограничные консульства Пруссии и Австро-Венгрии получили шифры для поддержания свя­зей с Берлином и Веной, с губернаторами в Киеве, Вильно и Варша­ве. МИД установил более тесное взаимодействие с пограничными округами и бригадами, улучшил работу военных атташе, которые узаконены в 1864 г.

С большим успехом разведывательную службу вели на Дальнем Востоке в Заамурском пограничном округе и казачьих войсках. Широко развернутая сеть агентуры в приграничных районах дава­ла возможность получать достоверные сведения о поведении потен­циальных нарушителей границы, бандитах и др. К тому же казаки широко практиковали разведывательные рейды. Атаманы исполь­зовали предоставленное им право собирать сведения о хунхузах и преследовать их вдоль границы, «не допуская, однако, увлечения и вторжения в китайские пределы далее 10—15 верст от границы и притом не иначе, как в случае действительной надобности, при тща­тельной оценке положения дела»⁷². Добротная информация позво­ляла более рационально распоряжаться имевшимися силами и сред­ствами в охране границы, поставить надежный заслон наруши­телям.

Заслуги казаков в охране границы неоднократно отмечались выс­шими пограничными начальниками. Так, 2 января 1906 г., направ­ляясь в Санкт-Петербург, начальник Заамурского пограничного округа генерал-майор Чичагов просил войсковые правления пред­ставить ему списки казаков, которых следовало бы наградить ме­далями за службу по охране границы. В этом списке, считал он, дол­жны быть по праву перечислены все станичные, поселковые атама­ны и казаки, которые несли службу по охране вне своих поселков а также те, кто «ходил на границу».

Пограничная стража и казачьи войска продемонстрировали вы­сокие боевые качества в русско-японской и первой мировой войнах. На полях Маньчжурии и в Порт-Артуре первыми Георгиевскими кавалерами стали подполковник П.Д. Бутусов, ротмистр В.А. Виторский, лейтенант А.М. Иващенко.

^ началом первой мировой войны все пограничные бригады, кро­ме 29, 30 и 31-й, расположенные в Закавказье и Средней Азии, были развернуты применительно к общеармейским штатам военного вре­мени и переданы в полное подчинение Военного министерства. На западной границе, получив пополнение запасными, они участвова­ли в боях. На тех же участках европейской границы, где не велись активные боевые действия (побережье Белого моря, часть Балтий­ского и Черного морей), пограничники после подчинения военному и морскому командованию остались на своих местах, охраняя побе­режье от возможных десантов противника. В Средней Азии войска корпуса продолжали охранять границу с Персией и Афганистаном. Пограничные части, стоявшие на русско-финляндской границе, были передвинуты на побережье Финского и Ботнического заливов.

В августе—сентябре 1914 г., пока шло сосредоточение ударных русских группировок, вся граница пришла в движение — тысячи беженцев устремились в глубь страны. С обеих сторон через грани­цу засылались разведывательные отряды, иногда до бригады. В приграничные города врывались немцы и австрийцы, они граби­ли местных жителей, расстреливали заложников, насиловали жен­щин. Так, местом жуткой, кровавой бойни стал г. Калиш.

Русские войска нанесли удар по противнику, но встретили серь­езное сопротивление, так как здесь уже были развернуты части ре­гулярной армии Австро-Венгрии.

Первоначально русская армия вела успешные военные действия против Германии. Правительство уже разрабатывало планы «вве­дения строгого порядка» на оккупированной территории. Назначен­ный генерал-губернатором Восточной Пруссии П.Г. Курлов пред­ставил проект управления этой территорией, считая, что прежде всего необходимо обеспечить тыл русским войскам. Он ходатайство­вал о назначении в его распоряжение «бригады пограничной стра­жи, так как ее офицеры и нижние чины были хорошо знакомы с не­мецким языком и прилегавшей к границе местностью».

Однако поражение армий А.В. Самсонова и П.К. Ренненкампфа не позволило осуществить этот план.

11 мая 1915 г. приказом Верховного Главнокомандующего «на время военных действий» из пограничных конных сотен, находив­шихся на Северо-Западном фронте, сформированы четыре шести- 270 сотенных полка, которым придали команды связи, — 9-й Ломжанской, 10-й Рыпинский, 12-й Калишский и 17-й Томашевский. В даль­нейшем конные полки пограничной стражи приняли участие в боях.

25 июля 1916 г. моторные суда «Бридж», «Ораниенбаум», «Дюна», «Фанданго», остававшиеся в подчинении 1-й пограничной имени Александра III бригады, поступили в распоряжение начальника морской охраны побережья Ботнического залива.

После вступления Румынии в войну на стороне Антанты в авгус­те 1916 г. и поражения ее армии русское командование перебросило на новый Румынский фронт 35 пехотных и 13 кавалерийских диви­зий. Сюда же был передислоцирован Заамурский пограничный ок­руг. Заамурские пограничные полки приняли активное участие в боях.

В сложной обстановке несли службу пограничники и казаки в Закавказье и Финляндии. ₍

В начале первой мировой войны Турция заявила о своем нейтра­литете, готовясь в удобный момент выступить на стороне Германии и Австро-Венгрии. 16 (29) октября 1914 г. турецкие и германские корабли внезапно обстреляли Одессу, Севастополь, Феодосию и Новороссийск.; 20 октября (2 ноября) Россия объявила войну Тур­ции. В середине ноября создан Кавказский фронт, представлявший собой отдельный театр военных действий, где велись напряженные бои между Россией и Турцией—За этими державами стояли соот­ветственно Англия и Германия,

Кавказская армия развернула свои основные силы в полосе от Батума до Сарыкамыша, На приморском (батумском) направлении действовали 25-я бригада ОКПС, которая усилила части армии, на олтынском направлении, и 26-я бригада пограничной стражи. В конце 1914 г. военные действия на Кавказском фронте ограничи­вались активной обороной и ведением боевой разведки вдоль гра­ницы.

15 ноября 1914 г. разведывательные отряды 1-го Кавказского кор­пуса заняли горные рубежи и начали выдвигаться к крепости Эр­зурум (Эрзерум). На следующий день границу перешли главные силы корпуса. Боевые действия были перенесены на территорию Турции. К лету 1915 г. русские войска, проведя ряд операций, овла­дели значительной ее частью.

На русско-персидской границе части ОКПС и казачьих войск находились в повышенной боевой готовности в связи с участивши­мися бандитскими нападениями на пограничные посты и активиза­цией немецкой агентуры. В апреле 1915 г, на участки 28-й и 29-й бригад в район Астара-Худоферин прибыли 2-й и 4-й полки 1-й сводной казачьей дивизии, а также две дружины государственного ополчения — 235-я и 561-я (Саратовская). Только в последней на­считывалось 1020 ратников. Для усиления 29-й Бакинской бригады ей придали 24-ю особую Кубанскую казачью сотню.

Осенью 1915г. обстановка в Персии резко ухудшилась. В резуль­тате целенаправленной работы германо-турецких агентов, действий сформированных ими диверсионных вооруженных отрядов страна оказалась на грани гражданской войны. Активизировались и анти­русские элементы. Чтобы не допустить втягивания Персии в войну, была предпринята Хамаданская операция — высадка войск в пор­ту Энзели 30 октября 1915 г. и несколько экспедиций в глубь Пер­сии.

В конце 1915 г. дружины и несколько пограничных сотен преоб­разовали в Ардебильский отряд, который вышел в Персию и распо­ложился на расстоянии 62 верст от русской Астары. В отряде на­считывалось 54 офицера и 2600 нижних чинов (цель прибытия в Пер­сию — оказание давления на правительственные круги этой стра­ны). Вместо отряда на охрану границы прибыло четыре сотни 56-го казачьего полка Донского войска. Кроме того, пограничные части были пополнены новобранцами и заняли слабоохраняемые посты. Одновременно из-за малочисленности погранстражи некоторые посты сняли, а здания и имущество сдали сельским властям под рас­писку.

В дислокации частей и подразделений погранстражи и казачьих войск произошли перемены, уточнены их обязанности. Пешие час­ти стали нести сторожевую службу, а конные, кроме того, поддер­живали постоянную связь с соседними подразделениями и тылом, высылали специальные разъезды.

Черта границы 29-й Бакинской бригады от поста Арди до поста Алла-Банд проходила по гребням высоких гор и была неудобна для действий крупными силами. Поэтому службу несли небольшие подразделения в тылу по линии Астара — Ленкорань — Ассулы, в основном, разъездами от расположенных на этой линии конных частей. На флангах располагались значительные силы резерва.

На участке границы 28-й Елисаветпольской бригады войсковой резерв располагался в местечке Джабраиль, а полки и дружины — вдоль границы. На флангах и в наиболее важных пунктах находи­лись сотни погранстражи как наиболее опытные на границе.

К началу января 1917 г. были усилены пограничный и жандарм­ский надзор по Мурманскому побережью и на Мурманской желез­ной дороге, организована охрана сухопутного и морского участков 272 границы с Норвегией и Швецией. Морскую границу продолжала охранять флотилия Северного Ледовитого океана.

Пограничная охрана Мурманского и Терского побережья возла­галась на службу связи Белого моря, посты которой (по 15 человек) усиливались чинами погранстражи.

Побережье Ботнического залива от поста Лапвик до устья р. Торнео (2,5 тыс. верст) охраняли 147 постов. Из-за нехватки частей по­гранстражи в тылу пограничной линии на путях вероятного движе­ния нарушителей была дополнительно установлена вторая линия застав из двух сотен Оренбургского казачьего войска.

Финляндская пограничная охрана несла службу постами и выс­тавляла следующие виды нарядов: дежурный пост, часовой у паро­ходной пристани, дежурный у железнодорожной станции, парные дозоры на частных пароходах, конные и пешие дозоры для наблю­дения за береговой полосой и чертой границы, секреты, дальние дозоры и др. Зимой на границе со Швецией на льду на некоторых островах выставлялась передовая линия подвижных кордонов-теп­лушек, определялись пункты перехода границы. На постах к рабо­те привлекались вольнонаемные переводчики и др.

Военная комиссия Временного правительства, занимавшаяся вопросами охраны и защиты границы, приняла ряд мер по прикры­тию наиболее близких к столице участков, в том числе финляндско­го, частями 42-го армейского корпуса. Кроме того, комиссия упоря­дочила контроль на границе со Швецией в пропускных пунктах в Торнео и Белоострове. В июне 1917 г. для выяснения состояния ох­раны Ладожского побережья и русско-финляндской границы туда направили двух офицеров, которые сделали вывод о том, что «гра­ница совершенно свободна для прохода… население… сплошь контра­бандисты».

24 июня 1917 г. под председательством помощника морского ми­нистра состоялось межведомственное совещание, рассмотревшее вопрос об организации охраны границы с Норвегией от местечка Кюре до Печенги. Совещание рекомендовало немедленно присту­пить к формированию отдельного Беломорского батальона погра­ничной стражи. Однако это решение, как и другие, выполнено не было — кардинальные проблемы охраны границы уже решало иное правительство и в иных исторических условиях.

Таким образом, в начале XX в. завершился процесс развития пограничной службы как государственной структуры, призванной защищать интересы страны на ее рубежах. Она оказалась весьма эффективной в решении поставленных перед ней задач, став состав­ной частью вооруженных сил России. Несколько уменьшилась роль казачьих войск в охране границы. Казаки Амурского, Забайкальс­кого, Семиреченского и Уссурийского войск, находившиеся непос­редственно на границе, по-прежнему охраняли ее. Остальные каза­чьи войска направляли свои полки на «внешнюю службу», как пра­вило, на участки, располагавшиеся у мест их дислокации.

Только в 1911—1913 гг. офицеры и нижние чины ОКПС провели 18 969 задержаний и выемок, изъяли контрабанды на 792 471 руб. Было задержано 17 967 нарушителей. Доходы казны от службы по­граничников и таможенников составили в 1870 г. 126 млв. руб., в 1900 г. — 218 млн., в 1907 г.— 239 млн., в 1912 г. — 306 млн., в 1913 г. — 370 млн. руб. А на содержание ОКПС в 1913 г. было израсходовано только 14 млн. руб. Сотни пограничников за отличную службу на границе и участие в боях награждены орденами и медалями. Лишь с 1894 по 1913 г. их было 574 человека, в том числе 489 нижних чи­нов. Особым уважением в народе пользовались Георгиевские кава­леры и лица, награжденные медалью «За храбрость» и специаль­ным знаком «За пограничный надзор».