ГЛАВА 3. ОХРАНА И ЗАЩИТА ГРАНИЦ РОССИИ

Глава 3. ОХРАНА И ЗАЩИТА ГРАНИЦ РОССИИ

(1613-1725)

Период с 1613 по 1725 г. стал для народов, населявших бескрайние просторы русской равнины, поистине судьбоносным. Главной чер­той его было развитие центростремительных тенденций во многих областях государственной жизни, высвобождение накопленного со­циально-политического потенциала. Коснулось это всех сторон жиз­ни, отразившись и на формировании территории, и на политике молодого Российского государства, и на культурно-исторических судьбах не одного поколения россиян. Сравнивая молодую Россию с боевым луком, можно сказать, что он, сгибаемый вековой усобицей и бесконечными вражескими разорительными набегами, достигнув критической точки, выстрелил. И на «острие событий» волею наро­да оказались первые цари из династии Романовых.

 

3.1. СТАНОВЛЕНИЕ ИМПЕРИИ, ФОРМИРОВАНИЕ ЕЕ ТЕРРИТОРИИ

 

Смутное время, как событие, по выражению В.О. Ключевского, «роковое и случайное», стало серьезной проверкой жизненных сил Руси, однако «общество не распалось: расшатался лишь государ­ственный порядок». Смута, которая была, несомненно, большой бедой, вместе с тем имела и положительные последствия. «Казац­кие и польские отряды, медленно, но постепенно вразумляя разо­ряемое ими население, заставили, наконец, враждующие классы общества соединиться не во имя какого-либо государственного по­рядка, а во имя национальной, религиозной и просто гражданской безопасности, которой угрожали казаки и ляхи».

Вытеснение врагов с территории Московии за ее пределы зако­номерно поставило вопрос о восстановлении государственного по­рядка. Инициатива выбора царя принадлежала вождям земского и казачьего ополчения князьям Д.М. Пожарскому и Д.Т. Трубецкому.

Призванные их письмами, уже в начале 1613 г. в Москву со всех русских земель стали съезжаться земские выборные.

21 февраля 1613 г. специально созванный Земский собор объя­вил русским царем 17-летнего Михаила Романова. Юный царь не претендовал на абсолютизацию собственной власти. Работу по уст­роению государства возглавили Земские соборы, регулярно соби­равшиеся до 1619 г., то есть до того момента, когда к фактическому руководству страной пришел вернувшийся из польского плена пат­риарх московский Филарет — отец Михаила Романова. При нем «установился постоянный состав правительства, в государстве был наведен относительный порядок, и нужда в регулярных Земских со­борах отпала. Их функции стал успешно выполнять тогдашний го­сударственный аппарат — приказы, в которых служили дьяки».

Процесс становления государства серьезно осложнялся из-за внешних угроз и, прежде всего, агрессивной политики Швеции и Польши, претендовавших на русские земли. Неспокойно было и дома. Не случайно XVII в. получил название «бунташного». Однако и бунты были весьма своеобразные. Так, за все время правления Михаила Романова (1613—1645) произошло только одно серьезное крестьянское выступление, которое как зеркало отразило новые тенденции государственной жизни. В 1615 г. около 20 тыс. человек подошли к Москве и потребовали, чтобы царь исключил их из крес­тьян и зачислил на военную службу.

Одну из главнейших своих задач первые Романовы видели в тер­риториальном укреплении государства. Историки подсчитали, что в период между серединой XVI и концом XVII в. Москва приобре­тала в среднем в год по 35 тыс. км2 территории. Однако и без этих присоединений к середине XVII в. Россия была самым большим го­сударством мира. Этому немало способствовало освоение сибирских земель. Московские цари, вдохновленные успехами, были склонны соотносить усиление и укрепление своей политической власти с рас­ширением территории государства. Иными словами, чем больше подвластная территория, тем крепче и сильнее власть.

Такая направленность государственной политики требовала по­стоянного согласования своих интересов с интересами соседей. На­чало положил Столбовской 1617 г. договор со Швецией, по которому Москве были возвращены Новгород и некоторые другие города. Но при этом под властью шведского короля Густава-Адольфа остава­лось Финское побережье от Нарвы до города Корелы, а также ста­рые русские города Иваноград, Ян, Копорье, Орешек. Россия в ито­ге лишилась выхода к Балтийскому морю. Заключенное в 1618 г. с польским королем Сигизмундом Деулинское перемирие, формально объявившее на 14 с половиной лет мир на западных границах Московии, не решило проблемы Смоленска и Северских городов. «Таким образом, к концу 1618 г. территория Русского государства была освобождена от врагов, за исключением земель, отошедших к Швеции по Столбовскому миру и оставшихся под властью Польши по Деулинскому перемирию».

Важный шаг в области упрочения государства был сделан в 1619 г., когда патриарх Филарет, носивший титул «великого государя», при­казал «произвести полную опись всех населенных земель государ­ства в “дозорных книгах” и “писцовых книгах”». В результате тер­ритория государства была закреплена законодательно. Это обстоя­тельство имело чрезвычайно важное значение, особенно в условиях постоянных земельных споров и столкновений с агрессивными со­седями, среди которых числились не только Швеция и Польша, но и Крымское ханство и Турция. Приобретение в рассматриваемый период земель донского казачества только усугубило решение про­блем на южных рубежах Московии. «Казаки в пору после смуты направили свои усилия на грабежи Крыма и Северной Анатолии е| Турции». Чтобы противостоять разбойничьим набегам, Турция построила в низовьях Дона крепость Азов, которая перекрывала своим огнем казачьи пути. Казаки, возмущенные действиями сосе­дей, в 1637 г. взяли Азов, что серьезно осложнило отношения Моск­вы с Константинополем. И даже после возвращения в 1641 г. Азова Турции они оставались более чем натянутыми.

^Постоянные набеги крымских ханов на южные пределы Моско­вии вынудили ее принять ответные меры. В 1638 г. по указу Михаила Романова началась реконструкция Засечной черты. Центр обо­ронительной системы было решено перенести значительно южнее в Белгород. Непосредственно этим событиям предшествовали по­ходы Польши и Крымского ханства на Москву в 1632—1633 гг.

Активизация наступательной территориальной политики Мос­ковии пришлась на царствование Алексея Михайловича (1645— 1676), прозванного Тишайший. Этот царь сделал исключительно много для упрочения позиций государства, несмотря на нескончае­мые бунты (медные, соляные, разинщину) и войны. Россия обустра­ивалась, всеми своими силами устремляясь в новые жизненные про­странства.

Прежде всего это коснулось юго-западного направления, где с 1648 г. началась освободительная борьба Украины против Речи По­сполитой. Руководил борьбой Богдан Хмельницкий — православ­ный шляхтич русского происхождения, бывший офицер погранич­ных войск Польши. Появилась реальная возможность возвраще­ния Москве смоленских земель, которая возросла в связи со смер­тью в том же году польского короля Владислава. Уже зимой 1649 г. Алексей Михайлович направил новому королю Польши Яну-Кази­миру посольство с миссией предъявить требование о возвращении Смоленска. Получившие отказ послы на обратном пути встретились с Богданом Хмельницким. Гетман пытался убедить Москву в лице царских сановников в необходимости ведения совместной войны с Польшей.

Война вспыхнула после того, как 8 января 1654 г. в соответствии с решением Переяславской Рады Украина вошла в состав России. В результате к 1667 г. к Москве отошли земли по левому берегу Днеп­ра и Киев, а также ей были возвращены Смоленск и Северские зем­ли. Одновременно Россия получила мощную силу — запорожских казаков — в борьбе против татар и поляков на границе государства. Теперь ареной борьбы противоречий между Россией, Польшей и Крымом стали украинские степи. Военное вмешательство шведов в 1656—1659 гг. не изменило ход событий. Андрусовское перемирие с Польшей 1667 г. закрепило создавшееся положение.

Годы правления Алексея Михайловича ознаменовались также возросшей активностью в освоении русскими сибирских просторов. Вместе с казаками активно шло в Сибирь население Русского Севе­ра. К началу царствования Тишайшего были освоены бассейны рек Лены и Енисея, где возникли города Томск, Енисейск, Якутск, Крас­ноярск, Иркутск. В 1645 г. экспедиция В.Д. Пояркова достигла Охот­ского моря, в 1648—1649 гг. Ерофей Хабаров прошел средним тече­нием Амура, в 1652 г. казаками П.И. Бекетова началось освоение даурских земель, издавна манивших своими несметными запасами серебра. Трудно переоценить значение основания в 1644 г. на р. Исеть в Уральском регионе знаменитого Долматова монастыря, который сыграл впоследствии «важную роль в распространении христианства на востоке Российской империи». В результате бук­вально за десятилетия русский народ освоил колоссальные, хотя и малонаселенные пространства на востоке Евразии, сдерживая при этом агрессию Запада… Колонизация Сибири русскими не вела ни к истреблению, как поступали, например, англосаксы по отношению к североамериканским индейцам, ни к работорговле, ни к жестокой эксплуатации, подобно той, которую практиковали голландские куп­цы с яванцами. А ведь к тому времени и англосаксы, и французы, и португальцы, и голландцы переживали эпоху Просвещения и гор­дились своей «цивилизованностью». О том, какие территории от­носились к пределам государственной компетенции России, свиде­тельствует титул Алексея Михайловича, официально признанный к 1656 г. соседями. Царь являлся: «… всея Великие и Малые и Белые России Самодержцем Московским, Киевским, Владимирским, Нов­городским, царем Казанским, царем Астраханским, царем Сибирс­ким. Государем Псковским и Великим князем Литовским, Смоленс­ким, Тверским, Волынским, Подольским, Югорским, Пермским, Вятским, Болгарским и иных Государем и Великим Князем Нова- города, Низовские земли, Черниговским, Рязанским, Полоцким, Ростовским, Ярославским, Белозерским, Удорским, Обдорским, Кондийским, Витебским, Мстиславским и всея Северные страны Повелителем и Государем Иверские земли, Карталинских и Гру­зинских Царей и Кабардинские земли, Черкасских и Горских кня­зей…».

Наследнику Алексея Михайловича 14-летнему царевичу Федо­ру пришлось вести войну с турками, начатую из-за малороссийс­ких приобретений Москвы еще во времена отца. В результате зак­люченного в 1681 г. в Бахчисарае перемирия Россия отдала Турции опустошенные правобережные земли по Днепру и город Чигирин, полностью сохранив для себя более населенную и стратегически зна­чимую левобережную часть. После смерти в 1682 г. Федора власть перешла к царевне Софье — сестре будущего императора России Петра I, которая правила до 1689 г. За эти семь лет, нелегких для России, в условиях постоянного социального брожения произошли значительные события на востоке страны. Выйдя на границы Ки­тая, казаки столкнулись с маньчжурами, которые вскоре потребо­вали снести крепость Албазин, построенную в 1656 г. Несколько тысяч маньчжур напали на казачий гарнизон. Крепость была со­жжена, но через два года ее вновь отстроили. И она стала камнем преткновения в отношениях казаков и маньчжурской администра­ции. Вскоре начались переговоры о мире, которые с русской сторо­ны вел стольник Ф.А. Головин. 27 августа 1689 г. в Нерчинске был подписан мирный договор с маньчжурской Цинской империей, ко­торый позволил урегулировать отношения между государствами. Этот договор действовал почти 200 лет, до середины XIX в.

Два крымских похода, предпринятые фаворитом Софьи князем В.В. Голицыным (1687, 1689), оказались неудачными. Положение царевны было подорвано. Таким образом, была подготовлена почва для прихода нового царя. И этим царем стал Петр Алексеевич (1682—1725), формально взошедший на престол вместе с братом Иваном в 1682 г. В России наступила новая эпоха.

На рубеже XVII—XVIII вв. внешнеполитическая активность Российского государства значительно возросла. Царь Петр I вел многолетние войны на северо-западе и юге страны. В 1721 г. он принял титул императора Всероссийского. Его замыслы отвечали на­сущным общегосударственным интересам. Важнейшей проблемой было отсутствие у России выхода к Балтийскому и Черному морям. Без прямых и удобных морских коммуникаций со странами Запад­ной Европы Российское государство оказывалось обреченным на отставание в социально-экономическом и политическом развитии, на подчиненные роли в европейской политике, на потерю выгодных торговых связей.

Потенциально к концу XVII в. Россия располагала значитель­ными материальными и людскими ресурсами, но, чтобы использо­вать их в борьбе за выход к морям, необходимы были глубокие пе­ремены почти во всех областях государственной и хозяйственной жизни страны. Реформы Петра I позволили создать новый аппарат власти, армию и флот, способные выдержать противоборство с воо­руженными силами ведущих европейских держав. Внешнеполити­ческие интересы стали мощным двигателем внутренних преобра­зований, которые, в свою очередь, давали возможность выдвигать масштабные и смелые внешнеполитические планы по мере укреп­ления военно-экономической силы России.

Войну на южных рубежах государства Петр I «унаследовал» от правительства царевны Софьи (1682—1689). На южном направле­нии России противостояло Крымское ханство, занимавшее Крымс­кий полуостров, степи Северного Причерноморья и правобережье Кубани. Хан считался вассалом турецкого султана. Османская им­перия контролировала политику Крымского ханства и при необхо­димости оказывала ему дипломатическую и военную помощь. Ту­рецкие гарнизоны занимали важнейшие пункты побережья Крыма и Северного Причерноморья в низовьях Дона, Днепра, Южного Буга, Днестра.

В 1695 г. под руководством Петра I возобновились наступа­тельные действия русских войск. На следующий год с помощью флота был взят Азов, пали крепости в низовьях Днепра. Петр I ока­зался перед выбором: или вступить в широкомасштабную войну с Османской империей, или ограничиться достигнутым и заняться укреплением южной границы России, переключившись на борьбу со Швецией за выход к Балтике. Сложившаяся к тому времени рас­становка сил в Европе, большая стратегическая и военная ценность Балтийского бассейна предопределили решение царя в пользу вто­рого варианта.

3 (14) июля 1700 г. в Константинополе (Стамбул) был подписан мирный трактат с Турцией сроком на 30 лет. В нем предусматри­валась передача России Азова с прилегающими окрестностями, включая участок морского побережья, на котором впоследствии Петр I основал крепость Таганрог. Россия же разрушала свои и воз­вращала захваченные в ходе войны турецкие крепости на Днепре. Кроме того, она прекращала многолетнюю уплату Крымскому хан­ству денег в виде «откупа» от татарских набегов.

Размежевание земель по Константинопольскому трактату 1700 г. затянулось и было завершено только в 1705 г. В результате Россия получила участок побережья Азовского моря от р. Ея до р. Миус. Дальше граница шла в направлении на р.Конские Воды, пересекала Днепр в устье р. Каменки и доходила до р.Южный Буг выше устья впадающей в него р. Ташлык.

Новая граница практически не была укреплена, а между Юж­ным Бугом и Днепром не ставились пограничные знаки. Для Крым­ского ханства строительство укреплений запрещалось ст. 5 Констан­тинопольского договора 1700 г. Царское правительство не создава­ло укрепленной пограничной линии по соображениям внешней й внутренней политики. С одной стороны, появление русских крепос­тей обострило бы отношения с Крымом и Турцией, а с другой приходилось учитывать позицию запорожского казачества, охра­нявшего границу. Запорожские казаки, имея внутреннее самоуправ­ление, боялись лишиться вольностей и привилегий в случае разме­щения на своей территории регулярных войск. В непосредственной близости от границы с Крымским ханством кроме Таганрога была выстроена, только одна крепость — Каменный Затон на Днепре, рядом с главным центром запорожских казаков — Сечью.

Установленная в начале XVII в. российско-крымская граница просуществовала недолго, до русско-турецкой войны 1710—1711 гг. Османская империя объединилась с противниками России в Север­ной войне и пыталась воспользоваться сложной для Петра I обстановкой борьбы на два фронта для реванша за Азов.

В ходе военных действий против Турции русская армия во главе с царем попала в июле 1711 г. в окружение у р. Прут в Молдавии. Критическая ситуация заставила Петра I пойти на заключение Прутского мирного договора 12 (23) июля 1711 г. По его условиям Россия возвращала Османской империи Азов и уничтожала новопостроенные русские крепости Таганрог, Каменный Затон, Богородицк в низовьях р. Самары. В общей форме в нем говорилось о выхо­де из российского подданства запорожских казаков. Часть их вмес­те с кошевым атаманом К. Гордиенко встала на сторону Мазепы.

После разгрома под Полтавой в 1709 г. шведский король Карл XII вместе с изме­нившим России украинским гетманом Мазепой укрылся в турецких владениях.  В1709 г. Сечь была разгромлена царскими войсками, большое ко­личество запорожцев укрылось в низовьях Днепра на территории Крымского ханства.

В целом, благодаря стараниям российских представителей на переговорах, условия Прутского мира оказались довольно мягкими для России и не соответствовали той тяжести положения, в котором находились русские войска. Подстрекаемое шведским королем и французскими дипломатами, турецкое правительство пыталось исправить свой просчет и в 1712—1713 гг. дважды объявляло войну России. Однако до настоящих военных действий дело не доходило. К длительному, серьезному конфликту не были готовы обе сторо­ны, и в конечном счете в Константинополе довольствовались неко­торыми дополнительными уступками.

По Адрианопольскому трактату 13 (24) июня 1713 г. о пере­мирии на 25 лет Россия утратила территорию Запорожья. На лево­бережье Днепра граница устанавливалась посередине между река­ми Орель и Самара. Подтверждались условия Прутского мира о воз­врате Османской империи Азова с прилегающими окрестностями и о разрушении крепостей. Возводить укрепления в пограничной по­лосе между реками Орелью и Самарой, Азовом-и столицей донского казачества Черкасском запрещалось. В 1720 г. Адрианопольский до­говор о перемирии был заменен окончательным мирным договором; на тех же условиях.

Однако, несмотря на Адрианопольский мир 1714 г., набеги на южные районы Левобережной Украины и земли Донского казачье­го войска продолжались. Царское правительство вынуждено было приступить к созданию Украинской пограничной линии между Днепром и Северским Донцом по р.Орель и содержать в помощь украинским и донским казакам крупные силы регулярной армии в полосе от Киева до Царицына.

Если проблема защиты от крымских набегов и выхода к Черному морю не была решена в петровское царствование, то на северо-за­паде, куда с 1700 г. направлялись основные силы, Петр I добился крупных успехов. Здесь противником России была Швеция. После захвата в 1620-х гг. у Речи Посполитой южной Эстонии, северной и Центральной Латвии Швеция владела всем Балтийским побережь­ем к северу от Риги.

Тяжелая русско-шведская так называемая Северная война 1700—1721 гг. завершилась победой русского оружия. По Ништадтскому мирному договору от 30 августа (10 сентября) 1721 г. Рос­сия получала: Ингерманландию (Ижорская земля — юго-восточное побережье Финского залива, устье Невы), Эстляндию (север и центр современной Эстонии), Лифляндию (юг современной Эстонии, се­вер и центр современной Латвии), Карельский перешеек, Моонзундские острова (Эзель (Сааремаа), Даго (Хийумаа) и др.) и города Ригу, Ревель (Таллин), Дерпт (Тарту), Нарву, Выборг, Кексгольм (Цри- озерск). Стороны условились о распределении мелких островов в Финском заливе и наметили в общих чертах линию сухопутной гра­ницы от побережья северо-западнее Выборга до оз.Пороерви в Ка­релии. При этом оговаривалось, что в Северной Карелии и на Коль­ском полуострове сохраняется довоенная граница.

Итоги работ по подробному описанию и демаркации русско-швед­ской границы в Карелии были закреплены в специальном соглаше­нии от 19 (30) марта 1723 г. в Выборге. По условиям Ништадтского мира Россия уплатила Швеции в 1721—1725 гг. 2 млн. ефимков (та­леров)’. Фактически это была компенсация за территории в Прибал­тике. При всей значительности выплаченной суммы, конечно, нельзя и сравнивать ее с реальной ценностью приобретенных Россией зе­мель и городов.

В тексте Ништадтского мира получили подтверждение приви­легии дворянства и торгово-ремесленной верхушки городов Лифляндии и Эстляндии. Исторически эти сословия были представле­ны в Прибалтике некоренным населением — немцами. Рассчиты­вая найти в них опору, царское правительство было готово предос­тавить прибалтийским баронам и богатым бюргерам значительные права в местном управлении и суде. До 1782 г. в интересах немецких торговцев, промышленников и помещиков действовала внутренняя таможенная граница, отделявшая Эстляндию и Лифляндию от ос­тальной территории империи.

После окончания Северной войны Петр I вновь обратил внима­ние на южные рубежи Российского государства. О возобновлении борьбы за Черноморское побережье речь пока не шла. Петр I поста­вил задачу овладеть Каспийским морем, по которому проходили важные торговые пути из России в Центральную и Переднюю Азию. Подразумевалось и укрепление российского влияния на Кавказе.

В первой четверти XVIII в. граница России в степях Северного Кавказа не была четко установлена и оформлена международными договорными актами. Фактически она проходила по южной грание расселения донских, гребенских, терских и волжских казаков. Здесь с 1710-х гг. начинается создание укрепленных линий. К югу от них располагались кочевья калмыков (до 70-х гг. XVIII в. калмы­ки кочевали как по правому, так и по левому берегу Волги) и ногай­цев. В середине XVII в. калмыцкие ханы приняли российское под­данство. Они обязались не нападать на российские земли и участво­вать в военных походах российских государей. В остальных вопро­сах ханы сохранили самостоятельность. Примечательно, что отно­шения с ними в XVIII в. находились в ведении Коллегии иностранных дел.

В междоусобицах некоторые калмыцкие феодалы пытались най­ти поддержку у противников России, но в целом ориентация Кал­мыцкого ханства была пророссийской. От российских монархов кал­мыки получали защиту, пожалования и награды за службу.

Большинство же ногайских родов, кочевавших по правобережью Кубани, были вассалами крымских ханов. Вместе с крымскими та­тарами они совершали набеги на земли Донского казачьего войска и укрепленные пункты между Доном и Волгой.

В начале XVIII в. в российском подданстве состояли и отдельные правители Кабарды и Дагестана. Но их верность принятым обяза­тельствам не отличалась постоянством, и случаи перемены поддан­ства в зависимости от расстановки сил на Кавказе были нередки.

Ускорить принятие решения о походе на Каспий Петра I заста­вил внутренний кризис Персидского государства (Иран), под влас­тью которого находилось южное и западное (к югу от Дербента) Кас­пийское побережье, С одной стороны, это облегчало действия рус­ских войск, а с другой — следовало спешить, чтобы Россию в борьбе за «персидское наследство» не опередила Турция.

В 1722—1723 гг. русская армия и флот заняли ключевые пункты в приморской полосе Дагестана, Азербайджана, персидской провин­ции Гилян. Серьезного сопротивления со стороны персидского шаха Тахмаспа не последовало. Более того, он стал искать союза с Росси­ей для борьбы с афганцами, захватившими значительную часть Персии, включая столицу Исфахан.

12 (23) сентября 1723 г. в Петербурге был подписан русско-пер­сидский договор, по которому в обмен на помощь против афганских ханов Персия уступала России города Дербент, Баку с окрестнос­тями, провинции Гилян, Мазандеран и Астрабад. Точные грани­цы перешедших к России областей не определялись. Договаривать­ся по данному вопросу с шахом Тахмаспом, пока тот не контролиро­вал большую часть Персии, было бесполезно. е

Петр I намеревался продолжать вести политику активного вме­шательства в персидские дела, но явно переоценил возможности России. Сил не хватило даже на занятие всех новоприобретенных провинций. В Астрабаде и Мазандеране (на южном берегу Каспия) русские войска и администрация так и не появились.

Действия Османской империи в 1723 г. еще более осложнили си­туацию. Турецкие войска вторглись на Восточный Кавказ и двину­лись к Каспию с запада. Россия и Турция находились на грани вой­ны. Но дипломатам Петра I все же удалось, хотя и с большим тру­дом, добиться признания Турцией приобретений России на Каспий­ском побережье. В русско-турецком Константинопольском догово­ре 12 (23) июня 1724 г. стороны разделили бывшие персидские владения на Восточном Кавказе и установили границу от Дербента до р. Куры. На местности пограничная линия была демаркирована русскими и турецкими уполномоченными в 1726—1727 гг.

Конфигурация границы по Константинопольскому договору 1724 г. и межевым записям 1726—1727 гг. создавала для России большие неудобства в военно-стратегическом отношении. Российские владе­ния оказались вытянутыми вдоль моря узкой полосой от 43,5 до 119 верст.    .           ,

Ко времени смерти Петра I владычество России на западных и южных берегах Каспия так и не было упрочено. Продолжалась пер­сидско-турецкая война и внутренняя смута в Персии. Временно ов­ладевший шахским престолом афганский хан Эшреф не признавал русско-персидский договор 1723 г., подписанный в Петербурге. Стол­кновения происходили и с турками, нарушавшими условия Константинопольского договора 1724 г. Таким образом, проанализи­ровав пограничную политику первых Романовых, нужно отметить, что вклад их в расширение жизненного пространства государства был огромен.

 

3.2. ЗАКОНОТВОРЧЕСТВО ПО УКРЕПЛЕНИЮ РОССИЙСКИХ ГРАНИЦ

 

Становление Московского государства проходило в условиях бур­ного проявления внешне- и внутриполитических событий. В резуль­тате закономерно вставал вопрос о необходимости восстановления и совершенствования системы охраны границ. И одной из главных причин, побуждавших первых Романовых к этой деятельности, был рост экспансионизма государств, расположенных на сопредельных территориях, окружавших северо-западные, западные и южные рубежи страны.

Кроме того, все более усиливалось экономико-политическое «проваливание» России в бескрайние сибирские просторы. Экспансио­низм проявлялся не только в военно-политической сфере, но и в эко­номической. Это усугублялось тем, что Россия в XVII в. из-за утра­ты выхода к Балтийскому морю практически была лишена возмож­ности прямо торговать с наиболее развитым в экономическом отно­шении северо-западным регионом Европы. Вместе с тем политические и экономические особенности, определившие в XVII — начале XVIII в. процесс развития государственного устройства, требовали скорейшей разработки и оформления основ и практики погранич­ной политики. Важнейшим направлением в работе Российского государства ста­ла общезаконодательная деятельность, в результате которой созда­валась база для детальной разработки отдельных направлений по­литики. Без этого любые, даже самые необходимые акты, в том чис­ле и в пограничной политике, неизбежно вошли бы в противоречие с теорией и практикой государственного строительства. России как воздух был необходим свод законов, который бы определил струк­туру и полномочия различных звеньев государства, правовые от­ношения между гражданами.

Издание фундаментального свода законов было предпринято царем Алексеем Михайловичем. Последним толчком к этому послу­жили народные волнения в Москве в июне 1648 г. А уже в июле «царь созвал у себя свою Боярскую думу и совет патриарха («освящен­ный собор») и совещался с ними о том, что надо сделать, чтобы вод­ворить порядок и правосудие в государстве». Источниками для подготовленного боярином Н.И. Одоевским «со товарищи» свода за­конов — «Уложения» — стали Судебник 1550 г., царские указы по­чти за 100 лет, Кормчая книга (свод кодексов и законов греческих царей) и литовский Статут 1588 г.

К числу царских указов, вошедших в «Уложение», был отнесен и Ряд чрезвычайно важных документов, определивших основы и практику пограничной политики России. Один из них — «Устав о сторожевой и станичной службе», подписанный царем Михаилом Федоровичем в 1623 г. Сохранив принципы сторожевой и станич­ной службы, заложенные М.И. Воротынским в годы правления Ива­на IV, в «Устав» были включены и те положения, которые не вошли в Приговор Воротынского от 16 февраля 1571 г., но получили свое развитие в более поздних боярских Приговорах, значительно повы­сив эффективность, значимость и целесообразность службы «на го­сударевых украинах». В числе наиболее важных из них можно на­звать следующие. Во-первых, подтверждалась круглосуточная ох­рана границы на сторожах. Во-вторых, закреплялись прежние сро­ки для начала сторожевой и станичной службы — с 25 марта и ра­нее, как только «стает снег». В-третьих, весь состав станичников по-прежнему делился на две очереди. Первая высылалась на служ­бу с 25 марта по 1 августа, вторая — с 1 августа до 15 ноября. В слу­чае поздней зимы служба должна была быть организованной после 15 ноября до «установления глубокого снега». В-четвертых, перед отправлением на службу воеводы были обязаны сложившимся по­рядком устраивать личные смотры служилым людям, тщательно проверяя их готовность к службе. «Устав» с небольшими дополне­ниями действовал до петровских реформ.:

Значительное влияние на состав «Уложения» оказали «пригово­ры» Боярской думы по вопросам таможенной политики и казачьих дел. Принятие «Уложения» свидетельствовало о начале новой та­моженной политики России, отличительной чертой которой стано­вилось постепенное введение протекционизма в отношении соб­ственных товаров и торговых людей. «Торговцы добились того, что иноземцам было запрещено торговать внутри Московского государ­ства, где бы то ни было, кроме Архангельска».  Нашли отражение в документе и вопросы, связанные со станов­лением казачества, и прежде всего донского, как служилого сосло­вия. Таким образом, была продолжена политика, выработанная Зем­ским собором 1642 г., где была обсуждена и частично разрешена сложная ситуация, сложившаяся на казачьих землях.

Большое значение имела глава VIII «Уложения» — «О искупле­нии пленных». Пограничное население, составлявшее основу в сис­теме охраны границ, более всего страдало от агрессивных соседей, особенно на южном и юго-восточном направлениях. Поэтому упо­рядочение выкупа пленных делало эту систему более устойчивой.

«Уложение» решено было рассмотреть на специально созванном Земском соборе, для участия в котором прибыли выборные пред­ставители от 130 городов33. Свод законов, принятый в 1649 г. и полу­чивший наименование «Соборного уложения», был отпечатан огром­ным по тому времени тиражом — 2000 экземпляров — и разослан по всей стране. Это был весьма важный шаг, Государственные служ­бы получили наконец основу для дальнейшей деятельности. Одна­ко «Соборное уложение» не стало тем универсальным инструмен­том, который позволил бы решать все возникающие вопросы. По- 120 стоянно менявшаяся обстановка заставляла царей не раз еще обра­щаться к законотворчеству, принимать положения и уставы, отве­чавшие новым требованиям. При этом, наряду с решениями част­ных вопросов пограничной политики (например, по строительству пограничных оборонительных линий и их модернизации), прини­мались и фундаментальные, во многом совершенствовавшие погра­ничную теорию и практику.

В XVIII в. появились два значительных документа, существенно повлиявших на таможенную политику и ярко характеризовавших курс, взятый Москвой. Еще в «Соборном уложении» и указах царя 1648—1649 гг. английским купцам было полностью отказано в тор­говле повсеместно, кроме Архангельска. В указе 1649 г, были пере­числены причины введения столь жестких мер, в том числе за не­справедливые и вредные для российской торговли поступки, осо­бенно же за убийство короля Карла I, Так отреагировал Алексей Михайлович на революционные события в Англии и казнь короля.

В целях совершенствования таможенных дел в 1653 г. был издан «Торговый устав». «Многочисленные таможенные пошлины были заменены единой рублевой пошлиной в размере 5 процентов с каж­дого рубля цены товара, с соли — 10 процентов от цены, с рыбы и пушнины — особые пошлины. Иностранные купцы были обязаны платить пошлины — 6 процентов с цены товара во внутренних та­можнях и 2 процента проезжих пошлин в пограничных таможнях при вывозе русских товаров». Этот документ отразил стремление Москвы перенести центр тяжести таможенного дела в приграничье.

Тенденция сосредоточения контроля на границе была оформле­на в «Новоторговом уставе» 1667 г., в котором, кроме введения сбора исключительно монетами, золотом и ефимками, был предельно уже­сточен порядок ввоза в Россию отдельных товаров. Пошлину на них увеличили в четыре раза. Отныне иностранцы могли торговать толь­ко в приграничных городах Архангельске, Новгороде и Пскове. В Москву иностранным купцам разрешалось приезжать лишь со специальной жалованной грамотой. Однако следует отметить, что именно эти акты стали причиной укоренения в России нехарактер­ной для нее контрабанды. Правительство, стремясь одолеть новую напасть, велело жестоко наказывать контрабандистов табака, а за тайный ввоз, например спиртного, не только били кнутом, но и отсе­кали руки и ноги.

Протекционизм в торгово-таможенной политике и борьба с нео­бычайно быстро росшим потоком контрабанды стали одним из стер­жней государственной деятельности Петра I, о чем свидетельству­ет немало документов, вышедших из-под его пера. Петровское вре­мя ознаменовалось также целым рядом высочайших решений по реформированию системы пограничной охраны — от изменения порядка и структуры управления до разработки новых инструкций по практике действий форпостов. При этом главное внимание ре­форматора было сосредоточено на жизненно необходимом в усло­виях промышленно-торгового роста укреплении таможенных инсти­тутов и войсковом усилении пограничной охраны.

Реформы таможенного законодательства, начатые в 1699 г.35, вступили в важную фазу своего развития в 1717 г., когда последо­вал целый ряд указов. Главной целью их было ограничение ввоза иностранных товаров наряду с таможенными льготами российско­му частному торговому капиталу. Одновременно всемерно усили­валась борьба с контрабандой. Результатом проделанной работы стал появившийся в 1724 г. новый таможенный тариф, имевший явно протекционистскую направленность. На отдельные виды товаров, производившихся в России (железо, парусина, скипидар, воск и т.д.), ввозная пошлина достигла 75 процентов.

Широко распространилась при Петре I система откупа таможен. После принятия в 1721 г. специального указа вся таможенная сеть на сухопутной границе была откуплена частными лицами. Контра­бандный товар, конфискуемый на специальных заставах, которые по указу 1723 г. перекрыли все дороги, обходящие таможни, тут же передавался воинскими караулами откупщикам.

Меры по пресечению контрабанды Петр I стремился предпри­нимать и на море. Если на суше он повелел «на дорогах учредить крепкие заставы, малые дороги завалить лесом или перекопать рва­ми», то для действий на море в 1724 г. соответствующим ведомствам было поручено построить таможенные яхты и взять под надзор по­бережье в районе Петербурга.

Среди законодательных актов, увидевших свет во времена Пет­ра I, особое место занимали указы, в соответствии с которыми был создан и развивался институт фискалов, выполнявший, по сути дела, роль политической полиции. Кроме борьбы с заморскими пре­ступлениями по должности и коррупцией этому институту была поручена еще одна чрезвычайно важная функция — пресечение действий «воровских людей» и вражеских лазутчиков. Первый из этих указов появился в 1711 г. В 1713 г. в целях активизации доно­сительства Петр I повелел передавать тем, кто нафискалит, иму­щество «доказанно виновных». Надзор за крепостью границы и в политическом (идеологическом), и в экономическом отношении был также вменен в обязанность, в числе прочих лиц, и земским фиском. Совершенствуя систему охраны границы, Петр I в 1713 г. учре­дил поселенные пограничные войска — ландмилицию, первоначаль­но состоявшую из пяти пехотных полков, и поселенцев Белгородс­кой засечной черты.

Важно отметить, что (строительство и совершенствование систе­мы охраны границ России в XVII — начале XVIII в. отражались не только в общих законодательных и правовых актах, но и в докумен­тах, фиксировавших межгосударственные отношения. В договорах с Польшей и Швецией, заключенных во времена Михаила Федоро­вича, давались конкретные распоряжения пограничной админист­рации по содержанию границ и организации службы на них. Об этих распоряжениях уведомлялась сопредельная договаривавшаяся сто­рона, которая должна была с ними согласиться. Особый интерес представляли межевые записи к договорам, для подготовки кото­рых от сторон выделялись специальные комиссии, возглавляемые либо полномочными межевальными послами, либо комиссарами, как это было в случае переговоров с Польшей. Вопреки широко распро­страненному мнению о некой условности государственных границ, нужно сказать, что в рассматриваемое время в записях ее прохож­дение фиксировалось с точностью до метров. Традицию эту продол­жил и Петр I, о чем свидетельствует Ништадтский мир, заключен­ный со Швецией в 1721 г. С законотворческой деятельностью московских царей была тес­но связана гигантская практическая работа всех структур государ­ства по превращению границ в неприступные рубежи. Но предше­ствующей, организующей ступенью стало совершенствование са­мого государственного аппарата, а в связи с этим и всех сетей уп­равления пограничными делами. XVII в. для приказной системы управления, сложившейся в России, был эпохой расцвета. Однако он же и подвел итог этой системе, полностью реформированной во времена Петра I. В первой четверти века действовало около 50—60 «центральных» приказов разной величины и значения. Кроме того, большую роль, в том числе в формировании и проведении погра­ничной политики, играла Боярская дума, без «приговора которой Указы царей не были полноценны». Современники Михаила Федо­ровича (1613—1645), например, говорили, что страной правят не цари, а бояре. Нельзя забывать и Земские соборы, которые, посте­пенно утрачивая регулярность, все же продолжали играть важную роль, особенно в переломные моменты, как это было в 1648—1649 гг. при принятии «Соборного уложения».

Из приказов наиболее значимым в проведении пограничной по­литики был Разрядный. В числе прочих дел он ведал вопросами комплектования служилого сословия, охраны рубежей государства, в особенности южных. Пограничными делами в приказе занимался Московский стол, который вел учет личного состава, оформлял на­значения пограничных воевод, следил за состоянием укрепленных линий, сторож и станиц. Территориальный учет велся через мест­ные приказы, а также входил в круг обязанностей постепенно уси­ливавшегося Поместного приказа, который еще в начале века про­извел подробное описание русских земель.

Ко второй четверти XVII в. часть военно-административных функций перешла к Стрелецкому приказу и Казачьему, существо­вавшему в 1613—1624 гг. В 1624 г. был создан Иноземный приказ, который ведал делами офицеров, назначенных Москвой для служ­бы в полках «нового строя». С 1649 г. начал работать Рейтарский приказ, занимавшийся комплектованием и подготовкой конницы. Для управления Сибирью в 1637 г. был создан Сибирский приказ, в чьем ведении находилось пограничное население Сибири и «слу­жилые», несшие форпостную службу на рубежах. Важное значе­ние имела деятельность Посольского приказа, в состав которого в 1680 г. были включены приказы, ведавшие вновь приобретенными землями. В подчинении у Посольского находился Полоняничный приказ, заведовавший выкупом пленных.

В XVII в. в России сложилась также довольно разветвленная и централизованная таможенная служба. Сбором таможенных и ка­бацких доходов к 1680 г. занимался Приказ Большой казны. Кроме того, в Москве существовали Большая таможня, Посольская новая таможня (оформление товаров иноземцев), Мытная изба (обложе­ние пошлиной скота и сена), Конюшенный приказ (торговля лошадь­ми), Померная изба (сделки по зерну, овощам и т.д.), а также ряд других централизованных учреждений. В них бесплатно в качестве выборных таможенных голов служили первостатейные купцы.

Учет поступавших в казну доходов, в том числе и от откупа та­можен, а также пошлин вел Счетный приказ, существовавший с 1621 г.На уровне местной исполнительной власти кроме погранич­ных воевод, появившихся еще в XVI в., действовали окружные раз­ряды. Их создание стало ответной реакцией правительства Михаи­ла Федоровича на возникшую в ходе войн с Польшей и Швецией необходимость лучшего устройства обороны страны. «Пограничные уезды по западной, южной и юго-восточной окраине государства- правительство соединило в крупные военные округа, называвшие­ся разрядами». При Михаиле Федоровиче были созданы Рязанс­кий и Украинный разряды, при Алексее Михайловиче — Новгород­ский, Севский, Белгородский и др. Впоследствии они послужили основой для проведения Петром I губернского деления.

Всеобъемлющая реформа государственного управления Петра I в полной мере коснулась и служб, ведавших пограничной полити­кой. Организационному и функциональному видоизменению под­верглась вся их вертикаль. При этом Петр I акцентировал внимание на совершенствовании высшего и среднего звеньев системы управ­ления. Постепенно абсолютизируя собственную власть, о чем сви­детельствовал фактический роспуск Боярской думы, государь за­кономерно пришел к выводу о необходимости создания мощного аппарата исполнительной власти.

В 1711 г. был учрежден правительствующий Сенат, который со­стоял из девяти человек, назначаемых Петром I. Сенат не создавал законов, он «обнародовал данные ему государем законы и указы». Главной задачей Сената была организация деятельности государ­ственной администрации.

Следующим шагом Петра I на пути реформ стало образование в 1717—1718 гг. вместо приказов так называемых коллегий, которые ведали основными направлениями государственной политики. Пер­воначально было создано девять коллегий. Причем большинство из них имели прямое отношение к функционированию системы охра­ны границ. Это прежде всего «Коллегия чужестранных дел, Камор-ведомство государственных денежных доходов, Воинский и Адми­ралтейский коллегиумы».

В 1720 г. новые реформы государственного управления были за­фиксированы в «Генеральном регламенте». С этого времени форми­рование и практическая реализация пограничной политики стали компетенцией Военной коллегии, Адмиралтейской и Коллегии ино­странных дел. Причем определяющей была Военная коллегия, в ве­дении которой находились все сухопутные войска России, в том чис­ле и выполнявшие задачи по охране и защите границ.)

Закономерной стала передача таможенного дела Коммерц-коллегии, созданной в 1758 г., «которая была самостоятельным управ­ленческим ведомством». Чтобы избежать коррупции среди чинов­ников таможенного ведомства, Петр I потребовал от его руководства, в частности президента, коллегиальности принимаемых решений, утверждения их всем аппаратом ведомства.

Практическая деятельность государства по совершенствованию системы охраны границ в 1613—1725 гг. включала еще два важней­ших направления, развивавшихся параллельно, — укрепление обо­ронительных рубежей и рациональное использование сил, несших на них службу.

Фактически разрушенная в период Смутного времени система оборонительных рубежей Московии — Засечных черт — к началу царствования Романовых уже не соответствовала возлагавшимся на нее задачам. Таким образом, прежде всего требовалось восстановить сотни километров старой Заокской засечной черты и продолжить строительство новой — Белгородской, первые укрепления которой возникли в 1587 г. Работа предстояла грандиозная, тем более что численность на­селения России к середине XVII в. составляла всего лишь 5,6 млн. человек, из них 0,8 млн. — население недавно воссоединенной Ле­вобережной Украины. Между тем восстановительные работы нуж­но было вести не только на укреплениях Заокской засечной черты, но и на всех оборонительных рубежах, опоясывающих государство. Из документов начала XVII в., в которых отражено географическое положение России, видно, что от столицы практически сплошными кругами шли цепи крепостей.

^Восстановление оборонительных сооружений в пределах старых Засечных черт тяжким бременем ложилось на плечи в первую оче­редь пограничного населения. Армия, несмотря на свою большую численность — 160 тыс. воинов, во второй половине XVII в. не была, да и не могла быть, решающей силой в строительстве. Она и так повседневно выполняла сложнейшие задачи по охране и обороне страны.

Работа по восстановлению Засечных черт осложнялась тем, что за время Смуты значительно уменьшилось пограничное население, многие города и населенные пункты были фактически разрушены. Меры, предпринятые окружением Михаила Федоровича по пере­селению крестьян в опустевшие районы, позволили уже к 1614 г. восстановить в целом систему охраны границ, сложившуюся в XVI в. В разрядной «росписи» 1616 г. указано общее количество войск, уча­ствовавших в восстановлении Большой Засечной черты, — 24 350 человек.

Однако восстановление Большой Засечной черты в старых гра­ницах не решало всех проблем обережения Московии. Усиление го­сударства в социально-экономическом отношении потребовало пе­ренесения оборонительных рубежей в новые пространства. Пока­зательно, что закладывавшиеся города-крепости становились впос­ледствии опорными элементами непрерывных полевых укреплений наряду с засеками, рвами, забоями на реках и острожками. Так, толь­ко в 1636 г. по указу Михаила Федоровича были построены города Чернавск, Козлов, Тамбов и Ломов, а также восстановлен Орел.

В 1637 г. царь направил за линию Большой Засечной черты Фе­дора Сухотина и подъячего Евсея Юрьева. Целью экспедиции была подготовка перенесения Засечной черты на новые рубежи. На основании донесений посланцев и сказок станичных голов и атаманов было решено, где будет проложена новая оборонительная линия. Работы, начатые в 1634—1636 гг., в результате которых возникли новые города, получили четкий «государев план». Руководил стро­ительством новой линии Разрядный приказ.

В 1638 г. руководство оборонительными укреплениями из Тулы начали перебазировать на юг — в Переяславль-Рязанский и Белго­род. Главной задачей строительства было создание таких условий, при которых можно было бы нести службу меньшими силами, но с перекрытием максимального количества татарских торных сакм (или шляхов) в степи. В 1645 г. на всех наиболее значимых путях крымцев и ногайцев к сердцу Московии встали крепости и остроги, соединенные в 1653 г. в единую непрерывную линию. Тогда же спе­циальным указом Алексея Михайловича был начат набор на сол­датскую службу в белгородских землях, и сформированные полки выдвигались на самые важные участки границы. После окончатель­ного переноса центра управления в Белгород в 1658 г. и создания здесь пограничного военного округа-разряда черта стала называть­ся Белгородской.

Большое значение имело строительство одновременно с Белго­родской еще двух стратегически важных оборонительных крепост­ных линий — Сибирской и Закамской.

В 1670-х гг. с учетом внешнеполитической обстановки и эконо­мических потребностей государства царь приказал отодвинуть южный фланг Белгородской черты дальше в степь.

Менее чем за десять лет — к 1680 г. — южнее Белгородской чер­ты возникла новая оборонительная линия — Изюмская черта, кото­рая была быстро заполнена отстроенными и восстановленными го­родами, острожками, рвами, валами и засеками. На отдельных уча­стках черта отступала от Белгородской на расстояние до 200 км.

Белгородская и Изюмская оборонительные линии стали для южных недругов практически непреодолимым препятствием. При этом они не были единственными оборонительными рубежами, воз­веденными в рассматриваемый период, а лишь наиболее значимы­ми в военно-политическом отношении. В целом же надежные фор­тификационные укрепления и дозорные системы создавались на всем протяжении российских границ, во всех воссоединенных и ко­лонизируемых областях. О масштабах этой деятельности можно су­дить по тому факту, что перед воцарением Петра I территория Рос­сии составляла более 2 млн. км2.

Вековой опыт использования укрепленных оборонительных ли­нии был в полной мере применен Петром I. Особое внимание он уде­лял строительству Царицынской, Сибирской и Кавказской линий. Царицынская линия к 1717 г. протянулась от Царицына в сторону Дона на 60 верст и включала 4 крепости и 25 форпостов. Главной ее задачей была защита от набегов кубанских татар.

Сибирская линия делилась на три части: Ишимскую, Иртышс­кую и Колыванскую. Она тянулась от Оренбуржья до китайской границы и защищала южную границу от киргиз-кайсаков (казахов). Кавказская линия, строительство которой было начато в 1723 г., про­легла по р.Кубани до ее впадения в Азовское море и была призвана защищать кавказский участок границы.

Учитывая обстановку, сложившуюся на западных и северо-за­падных рубежах России после ее выхода к Балтике, Петр I решил и здесь соорудить мощные оборонительные пояса. Основой их долж­ны были стать новые крепости, о строительстве которых император собственноручно сделал запись в специальном документе — в «рос­писи» «Анштат крепостей». В соответствии с этим документом мор­ское побережье России на Балтике обустраивалось в качестве опор­ных точек обороны крепостями Петербург, Кронштадт, Шлиссель­бург, Кексгольм, Ревель, Нарва, Ивангород, Рогервик, Динаминд, Пернов и др. Часть из них досталась России в готовом виде. На за­паде крепостями должны были стать Псков, Великие Луки, Смо­ленск, Брянск, Чернигов, Ново-Киев и Переяславль.

Однако строительство и восстановление оборонительных линий России в годы правления первых Романовых — лишь малая часть этой колоссальной работы, которая была проделана для обережения границ государства. Скудные цифры статистики не могут дать представления о том, насколько значим и тяжел был этот труд для России. Ее население, стремясь сохранить независимость и укре­пить государственную мощь, десятилетиями отдавало все самое лучшее, вплоть до многотысячных человеческих жизней, защите границ.

Не было в России такой социальной группы людей, которая бы в той или иной мере не приняла участие в охране и обороне рубежей государства. Даже монастыри участвовали в работе на оборонитель­ных линиях, особенно там, где частыми были приходы непрошеных гостей — недобрых соседей. Так, Печорский монастырь, помимо мощных крепостных стен, имел в своем арсенале, по описи конца XVII в., 428 пищалей и самопалов, 196 пудов пороха, 2265 ядер и т.д. Важнейшим направлением деятельности государства по охране рубежей было формирование их социальной базы. В период с 1613 по 1725 г. постоянно велся поиск путей решения вопроса, связанно­го с «человеческим фактором». Работа осложнялась из-за нескольких причин, и прежде всего из-за малочисленности населения Рос­сии, его разнородности в этническом и социальном отношении, а также постоянных критических ситуаций, возникавших на границе. Один из главных путей решения этой проблемы Романовы ви­дели в более широком использовании в охране границ казачества наряду с войсковыми формированиями, сведенными в полки, кор­пуса и пограничные военные округа. Казачество, как служилое со­словие, имело громадный военный потенциал, богатый боевой опыт и глубокие народные традиции.

Романовы, начиная с Михаила Федоровича, огромное внимание уделяли привлечению к охране границ «вольных» казаков — донс­ких, днепровских и яицких.

Донское казачество, которое Московия поддержала в борьбе с Турцией, взяло на себя обязательство нести службу по охране ру­бежей государства на юге. По требованию царя оно должно было выделять войска на войну. Москва же обязалась помогать казакам своими силами. С 1643 г. в Черкасске был посажен русский воевода со стрельцами, а с 1645 г. на Дону было уже около 5 тыс. ратных мос­ковских людей во главе с князем Семеном Пожарским. Количество русских войск на Дону продолжало увеличиваться и в дальнейшем.

С начала XVII в. пограничное население Московского государства пополняли днепровские казаки, уходившие из Левобережной Ук­раины. Этот процесс привел к тому, что к царствованию Алексея Михайловича на так называемой Слободской Украине возник люд­ской контингент, достаточный для формирования целой оборони­тельной системы.

И Алексей Михайлович создал пять слободских полков, ставших действенным средством укрепления украинских границ. При этом слободские казаки (черкасы) зачастую сами возводили фортификаци­онные сооружения. Ими, например, был построен город Острогожск, ставший центром одного из полков. Присяга на верность царю закре­пила новый социальный статус черкас как воинов-пограничников.

Существенную роль в становлении системы охраны границ на юго-востоке и востоке страны сыграл переход яицких казаков в под­данство Москвы в 1613 г. Именно они стали той силой, которая по­могла создать и нести пограничную службу на Закамской и Сибир­ской линиях. Кроме того, яицкие казаки широко привлекались к охране южных, юго-восточных и западных рубежей Московского государства. Так было, например, в 1634 г., когда 380 яицких каза­ков защищали Смоленск в составе отряда боярина Шейна. В 1655— 1656 гг. они воевали в Польше и под Ригой под командованием князя Хованского.

Петр I прекрасно понимал, какое большое значение имеет каза­чество в охране границ страны. Поэтому, несмотря на то что он су­щественно ограничил «казачью вольницу», донские казаки продол­жали охранять большую часть южных границ России. К тому вре­мени они имели 121 городок с 60-тысячным населением.

Восстание казаков под руководством К. Булавина (1708—1709) не помешало Петру I продолжать все больше втягивать их в орбиту пограничной политики, окончательно превращая в российское слу­жилое сословие. Указом от 3 марта 1723 г. дела Донского казачьего войска были переданы в Военную коллегию. Над казаками постави­ли войсковую канцелярию, Совет старшин стал именоваться Собра­нием старшин войсковой канцелярии. Все чины до походного ата­мана избирались. Казаки освобождались от всех видов пошлин, им устанавливалось жалованье — 17 142 руб., 7 тыс. четвертей ржи, 500 ведер вина. Следует отметить, что организация службы казаче­ства, заложенная Петром I, в основном просуществовала вплоть до 1917 г.

Процесс насыщения границы людьми осуществлялся также за счет переселения крестьян из внутренних областей страны. Эта по­литика получила особое развитие в период царствования Алексея Михайловича, что было предопределено резко возросшей потреб­ностью в людях из-за строительства оборонительных рубежей. Царь издал специльный указ, в котором переселенцам гарантировался ряд льгот. Они получали права на беспошлинную торговлю и на пять лет освобождались от всех налоговой все же жизнь этих людей была нелегкой. Постоянно грозившая им военная опасность заставляла жить в напряжении. Царские указы от Михаила Федоровича до Петра I обязывали поселенцев иметь оружие и уметь обращаться с ним, а в случае необходимости принимать участие в боевых действи­ях. Кроме того, местное население, помимо участия в создании и охране укрепленных линий, должно было выставлять народное ополчение. Из этих же сил (в основном) Петр I в 1713 г. сформиро­вал полки ландмилиции, которые, будучи территориально-армей­скими подразделениями, несли службу в пограничье.

[Кроме того, пограничное население московский царь пополнял путем огосударствления национальных окраин. Украинский, баш­кирский, марийский, калмыцкий и другие народы принимали ак­тивное участие в деле охраны границ. Так, слободские полки Остро­гожский, Харьковский, Ахтырский, Сумский и Изюмский были сформированы исключительно из украинцев. Потомки литовских Гедиминовичей, превратившись в русских князей Куракиных, Го­лицыных, Патрикеевых и других, верно несли службу в составе 130 приграничных военных округов. Подъясачное сибирское население совместно с казаками контролировало торговые пути, предотвра­щая провоз в Россию «заповедных» товаров. Потомки рыцарей Ли­вонского ордена, поселенные Иваном Грозным вдоль Заокской Боль­шой черты, с мечом в руках охраняли русские рубежи от татарских набегов.

Немцы, литовцы, латыши, эстонцы составляли значительную часть русских отрядов, направлявшихся в Сибирь. После Северной войны многие пленные — офицеры и солдаты Карла XII — отказы­вались вернуться на родину, вступали в полки нового строя и несли службу на границах России.

Таким образом, деятельность московского правительства по ук­реплению системы охраны границ в 1613 —1725 гг. была исключи­тельно сложной и многообразной. Быстрый территориальный рост России, возникновение новых, более сложных задач по сохранению ее независимости среди всех государственных дел на первое место выдвигали защиту рубежей государства. Важнейшее значение име­ло постепенное заселение новых территорий, перенос оборонитель­ных линий и их постоянное укрепление. Решению вопросов обес­печения России в военном, политическом, экономическом отноше­нии и было прежде всего посвящено законотворчество и практичес­кая деятельность государства.

 

3.3. СИСТЕМА ОХРАНЫ ГРАНИЦ

 

Исторические обстоятельства, в которых оказалась Россия пос­ле «изжития» Смутного времени, существенным образом повлияли на восстановление и функционирование системы охраны границ. Все составные части этой системы находились в непрерывном разви­тии, что во многом определялось динамичным изменением обста­новки на границах и сопредельных территориях. Любое колебание внешнеполитического курса московских царей тут же отражалось на составе сил и порядке службы пограничных институтов.

Одной из главных забот пограничной политики Московского го­сударства в данный период было твердое установление границ и их закрепление в военном, политическом и экономическом отношении.

/Находясь в тесной взаимосвязи, функциональные задачи, стоявшие перед системой охраны государственной границы, не были равно­применимы во всех географических направлениях. Это отражало очень существенную российскую традицию, которой мы не наблю­даем более нигде в мировой истории, — вынужденную и постоянную многотипность границ. Требования, предъявляемые, например, к западным, южным и восточным участкам границы, были совер­шенно различны. Разными были также принципы оформления гра­ниц, состав сил, их охранявших и защищавших, способы несения службы./Такова была характерная особенность огромной и посто­янно растущей державы, возникшей на стыке двух огромных ми­ров — Европы и Азии. Естественно, она отражалась и на мировоз­зрении пограничного населения и служилых людей. Если в понима­нии одних граница была узкой, четко оформленной полосой, за ко­торой — чужая страна, то для других — это были бескрайние про­сторы, лежавшие за частоколом острога или крепости. Без учета данного фактора трудно понять, что же представляла собой систе­ма границ Московии, увидеть логику пограничной политики Моск­вы в XVII — начале XVIII в. Читая документы этого периода, не­вольно делаешь вывод о том, как сложно было соткать пограничное полотно и еще сложнее его удерживать.

> Из всей линии российских границ в то время наиболее оборудо­ванными в техническом отношении были северо-западный и запад­ный участки. Прежде всего это касалось границ со Швецией и Польшей. Здесь необходимым атрибутом границы еще со старых времен было взаимное признание с соседями линии ее прохожде­ния. Изучение документов, в том числе и международных, показы­вает, что и в предыдущие века пределы государств на этом геогра­фическом направлении фиксировались в специальных договорах и учитывались во внутригосударственных описях, именовавшихся сказками. Так, в межевой записи 1649 г., составленной по условиям Столбовского мира, есть упоминание о старожильцовых сказках, которыми пользовались специально назначенные пограничные ко­миссии при проведении линии границы.

\Такие комиссии с российской стороны возглавляли специальные межевые послы, которые, как видно из анализа документов, рабо­тали практически постоянно. При этом усилия послов, системати­чески согласовывались и оформлялись в соответствующих докумен­тах и сопредельной стороной. Результаты их работы закреплялись в специальных царских указах, после появления которых установ­ленная линия границы приобретала законный характер. Причем в указах XVII в. и более поздних времен подробно описывалась не только линия границы с примыкавшими уездами, но также знаки и прочие приметы, которыми она была отмечена. Кроме того, в дого­ворах и грамотах давалась точная географическая привязка межей по рекам, их поворотам, группам деревьев, горам, дорогам, озерам, урочищам и т.д. Вся граница обозначалась по специальным отметкам, рвам и вехам. С русской стороны на деревьях вдоль границы насекался крест в кругу, а со шведской, например, — корона. На деревьях и специально вкопанных столбах обозначалась также дата проведения границы — «годовое число». Границы оборудовались навечно, поэтому на участках, где не представлялось возможным поставить соответствующие знаки, а также в местах наиболее воз­можных переходов копались ямы и рвы, образовывавшие цепь, и заполнялись углем.

Наиболее часто в договорах с соседями употреблялось слово грань — то есть мета, обозначавшая линию границы. Таким обра­зом, граница трактовалась как линия, соединявшая границы.

Документу эпохи Петра I свидетельствуют о том, что в это вре­мя практика оформления государственных рубежей западного на­правления, сложившаяся в XVII в., сохранилась. Так, после заклю­чения Ништадтского мира со Швецией император повелел по всей границе прорубить «аллею шириной в 3—4 сажени», а на особо важ­ных участках «ширина пограничных просек» определялась в 150— 300 шагов. На польском участке границы места проходов на рос­сийскую территорию перекрывались завалами и рвами.

Линия границы по-прежнему обозначалась особыми отметками на каменных и деревянных столбах, называвшихся в указах царя «граничными признаниями». Совершенно по-иному было на южных, юго-восточных и восточных рубежах, где процесс их государствен­ного оформления на сопредельных, порой пустынных территориях не имел четкого определения.

Зачастую складывалось так, что договоры, заключенные с мест­ными князьями и ханами, претендовавшими на паритетные отно­шения с Московией, тут же ими и нарушались либо из корысти, либо под натиском более агрессивных соседей. И приходилось порой вы­делять воинские контингенты для отражения или предотвращения нападений племен, нарушивших договор. В 1658 г., например, царь Алексей Михайлович повелел князю Куракину совершить поход в Ахтырское «для бережения от прихода воинских людей», под кото­рыми подразумевались «изменники Черкассы».

Карусель народов, племен, военных формирований и их полити­ки в данном географическом направлении не позволяла четко опре­делить линию границ. Своеобразным выходом из этого положения было создание буферных зон, которые условно считались пограничьем. Такая неопределенность приводила к переносу укрепленных линий, практически отождествляемых с пограничной чертой, по мере освоения территорий.

О характере и состоянии границ на этом направлении можно уз­нать из переписки первых Романовых с крымскими ханами, в кото­рой линия границы понималась как полоса, наполненная «погранич­ными местами», то есть населенными пунктами. При этом крымс­кие ханы формально выступали от имени всех народов, населявших южные окраины России: «Великия Орды и Великого Юрту Крымс­кого государства кипчакския степи всех татар, многих Нагай, Татцкий и Тавкецкий и меж горских Черкес, я, Великий государь».

Сказанное в полной мере относилось и к восточным границам, где в принципе было невозможно на договорных началах оформить их прохождение. Кроме того, положение осложнялось и по объектив­ным причинам: большая протяженность границ, малонаселенность. Все это затрудняло сооружение смыкающихся укрепленных линий. По сути, охрана восточных рубежей страны в рассматриваемое вре­мя «носила очаговый характер». Однако это не означало, что линия границы не обозначалась совершенно. Помимо строительства «пограничных мест» для этого предусматривались «пожоги сухой травы», при необходимости могло бы несколько облегчить деятель­ность дозоров.

В целом особый, нелинейный характер южных, юго-восточных и восточных границ предопределил долгий век жизни такого элемен­та системы охраны границ Московского государства — России, как сторожевая и станичная служба. Постепенно видоизменяясь, она исчезла только тогда, когда все государство было окружено сплош­ной линией границы, понимавшейся как постоянный и твердый ру­беж, за который никто не имеет права переступать. Произошло это с выходом России на границы сложившихся государств.

На различных участках границы оборудование оборонительных сооружений имело свои особенности. Относительно высокая плот­ность населения на северо-западном и западном направлениях по­зволяла создать вдоль линии границы централизованные оборони­тельные структуры. Примером таких структур в XVII в. стали по­граничные военные округа, которые составлялись из укрепленных населенных пунктов. Узлами, опорными пунктами охраны и оборо­ны границ и в петровское время оставались крепости, несмотря на то, что Петр I справедливо указывал на их малую эффективность в действиях против западных врагов — Швеции и Польши.

Большие расстояния между крепостями оборонительных линий ка юге и востоке, отсутствие связи между населенными пунктами, особенно на востоке, принуждали ввести в систему охраны грани­цы такой элемент, как форпосты, которые в разные времена носили различные наименования — острожки, крепостцы, караулы и т.д.

Уже в петровских указах слово форпост обозначало самостоятель­ный элемент пограничной практики.

Следует отметить, что одной из главных забот государства, а так­же пограничных властей (пограничных воевод, засечных голов и т.д.) на протяжении XVII — начала XVIII в. было повышение оператив­ности действий пограничной охраны, В связи с этим определенное развитие получила система оповещения. Кроме подвижной дозор­ной службы, бывшей, по сути, передовым элементом гигантской эс­тафеты, широко применялись проверенные вековой практикой при­митивные технические и прежде всего визуальные средства. Напри­мер, на южной границе «…построенные в форме пирамид маяки, ко­торые ставились на таком расстоянии друг от друга, чтобы сосед видел при разжигании маяка поднимавшийся вверх дым… Маяки снабжались соломой, хворостом, иногда смоляными бочками…». Такая система во времена Петра I использовалась повсеместно.

Дальнейшее развитие получил такой пограничный институт, как застава со специальными начальниками — заставщиками и обычно воинскими командами. Характерно это было, например, для запад­ного участка границы, где торговый обмен, а также упорядоченный переход был более интенсивным. Ограждением контрольно-пропус­кных пунктов служили рогатки, перекрывавшие проезжие дороги. Заставы и рогатки оборудовались шлагбаумами. Для наблюдения за обходными дорогами — «заповедными проездами» — от застав выделялись специальные разъезды.

Охрана некоторых участков поручалась и местному населению, иногда эта роль передавалась из поколения в поколение, что было неудивительно при нехватке воинских контингентов. Петр I, напри­мер, пытаясь решить эту проблему, указывал пограничным воево­дам, чтобы охраняли границу «кем и как способнее».

Режим российских границ в 1613—1725 гг. определялся общими задачами, которые ставились государством перед формирования­ми, несшими службу. Анализ документов этого периода, в том чис­ле и переписки пограничных воевод со своими разрядами и Моск­вой, позволяет утверждать, что в целом эти задачи были следую­щими: поддержание в порядке обозначенных линий границы, осо­бенно на западном направлении; разведка, охрана и оборона до при­хода войска границы в военном отношении; предотвращение лазутничества; борьба с контрабандой, с «воровскими и разбойны­ми людьми», приходившими из-за межей, а также со своими раз­бойниками, стремившимися уйти за оные.

Поддержание знаков на границе в надлежащем порядке возла­галось с начала XVII в. на специальные команды, которые должны были систематически обновлять грани, рвы, столбы и прочие отмет­ки. Руководители этих команд, которые в указах царей именовались «приказными людьми», должны были также проводить сыск по фак­там «порчи рубежей», определять меру вины и наказывать винов­ных: «…и виноватому, смотря по вине, наказание учинити, а лихих казнити…».

Существовали определенные правила пересечения границы. Без разрешения соответствующих органов это было категорически зап­рещено. В межевальных грамотах специально оговаривался запрет переступать границу: «…через те рубежи и межи… не переступати… и иных городов и уездов через рубеж не осваивати и не вступатися, и насильства ни которого не чинити, и земель паханных и непаханных, и сенных покосов и рыбных ловель, и вод, и лесов, бортных угожьев, и бобровых и всяких зверей лову и гонов, и иных всяких уго­дий никаких к своим землям… не принимати и не владети, через ру­беж никакими угодьи не ведати…».

С  середины XVII в. особое значение приобрела, как уже было сказано, борьба с тайным провозом «заповедного товара» — контрабан­ды. (Одним из самых «заповедных» товаров считались спиртные напитки.) Защита государства в экономическом отношении была обязанностью всех субъектов системы охраны границы. Главным звеном являлись таможенные учреждения, которые в пограничном пространстве укреплялись воинскими караулами, особенно актив­но это делалось во времена Петра I.

На протяжении рассматриваемого периода таможни неоднократ­но переходили от государства в частные руки (путем откупа) и на­оборот. Это было связано с тем, что постоянно шел поиск более вы­годной с экономической точки зрения конструкции.

Не было случайным, например, решение Петра I о передаче та­моженных учреждений в частные руки путем откупа. Таким обра­зом проблемы государства со сбором таможенных пошлин перекла­дывались на плечи владельца таможни, которого за «лихо» было проще наказать, чем чиновника насквозь прогнивших государствен­ных органов. Правительство ушло от организации службы на мес­тах и лишь обязывалось помогать таможенникам. Воинскими кара­улами перекрывались обходные пути, где могла быть провезена кон­трабанда.

Предпринимались попытки борьбы с казнокрадством чиновни­чества, которое необычайно распространилось в царствование Петра I. Возникший в годы реформ колоссальный и большей час­тью неконтролируемый оборот финансов в России давал множество возможностей запустить руки в государственный карман. Однажды на сенатских слушаниях по хищениям в империи царь в ярости заявил о том, что тотчас подпишет указ, по которому чиновник, ук­равший у казны столько, сколько стоит кусок веревки, будет на ней же и повешен. Знаменательным стал ответ, который дал Петру I генерал-прокурор Ягужинский — око государево в Сенате: «Разве, Ваше величество, хотите остаться императором один, без поддан­ных? Мы все воруем, только один больше и приметнее, чем другой». В этих словах заключается ответ на вопрос, почему государство, теряя часть средств, все же передавало таможенные учреждения частнику. Оно предпочитало получать твердый доход от откупа.

Защита границы в политическом отношении в первую очередь подразумевала наличие жесткого контроля за пересекающими ее лицами. Существовавшая исстари система разрешительных грамот уже в начале XVII в. получила законченный вид. Ни один иностра­нец не мог проехать в столицу или иные внутренние города госу­дарства без особой грамоты, подписанной царем. Торговые люди и прочие представители других стран уже во времена Михаила Фе­доровича были вынуждены проводить в «пограничных местах» дни, а иногда и месяцы в ожидании высочайшего разрешения на путе­шествие вглубь России. Причем многие из них получали отказ и были вынуждены возвращаться домой.

Запрет на переход границы мотивировался прежде всего поли­тическими причинами.  Так, английские купцы были ограничены в передвижении по России из-за революционных событий в Англии. В грамоте севскому воеводе И.Вердеревскому «О непропуске в Мос­кву палестинских властей и греческих духовных лиц», подписан­ной царем в 1671 г., строжайше указывалось на нежелание видеть на Руси людей, которые могли бы внести смуту в церковные рефор­мы, начавшиеся в 1666 г. с низложением патриарха Никона.

\Особое внимание обращалось на недопущение проникновения в Московию шпионов — «лазутчиков». В царских грамотах погранич­ным воеводам нередко указывалось на необходимость борьбы с «лазутничеством».

Упорядочить работу по пропуску через границу лиц попытался и Петр I, поскольку существовавшая система жалованных и охран­ных грамот была не способна обеспечить резко возросшие потреб­ности в переходе. Немалым подспорьем стало введение паспортов) которые в служебной переписке именовались «пас».

Проверке на границе подвергались не только частные лица, но и, например, посольства. Делалось это прежде всего из соображений сохранения тайны оборонительных сооружений в пограничной по­лосе. Большое внимание Петром I обращалось на ограничение иностранцев в передвижении по «пограничным местам». Так, в 1704 г. после прибытия турецкого посольства к русским границам он рас­порядился: «Близ Воронежа отнюдь не возить: Азова и Троицкого смотреть не давать, не для чего, и отговориться можно тем, что у них мест пограничных не дают смотреть».

Кроме того, был разработан определенный порядок пропуска через границу, сформулированный в специальных инструкциях. После громкого окрика караульного: «Откуда идет?» — унтер-офи­цер из состава караула в проезжем пункте задавал следующие воп­росы: «Откуда идет? Кто он? Куда оный хочет итти? Какой чин есть? Како оною имя есть? Имеет ли он пас?» Затем у проезжавшего от­бирался паспорт и он препровождался к коменданту или капитану главного караула. Последний, выслушав доклад сопровождающего, осматривал паспорт и возвращал его со своей резолюцией. Лишь после этого проезжавший впускался в пределы империи. Однако, и миновав шлагбаум, он мог подвергнуться опросу унтер-офицера, если, например, не внушал ему доверия. Обычно спрашивали о том, где он будет ночевать, где предполагает остановиться и т.д. В пунк­тах пропуска вели также запись проезжавших.

Важной составной частью деятельности в пунктах пропуска — «проезжих пунктах» — был санитарный контроль. Пограничный караул должен был задерживать на границе проезжавших при ус­тановлении эпидемии заразных болезней в соседнем государстве. Составлявшиеся при этом документы — «расспросные речи про поветрие» — пересылались в Москву.

Немалую роль в охране границы в политическом отношении иг­рали земские фискалы, которые в «пограничных местах» выполня­ли в числе прочих задач и контрразведывательные. Согласно по­ложению, «…в провинциях, которые при границах государства об­ретаются, имеет земский фискал накрепко проведывать, не вкра­дываются ли в государство подозрительные люди, шпионы (лазут­чики), чужестранные злодеи и тем подобные и прочие: тако ж не ввозят ли заповедные товары, и не уходят ли из государства тайно какие подозрительные, или не хотят ли другие оным подобные уйти без проезжих писем, тако ж не вкрадываются ли какие беглые люди на рубеж без надлежащих пропусков…».

В случае обнаружения нарушителей земские фискалы были обя­заны совместно с местными властями и войсками, привлеченными для охраны границы, задержать и доставить виновных для разбора дела к губернатору или воеводе.

В XVII — начале XVIII в. на Руси весьма распространены были, впрочем, как и во все времена, разбой и воровство. К борьбе с этими явлениями активно привлекалась администрация пограничных уез­дов и разрядов (в петровские времена — губерний) и части, охра­нявшие границу.

Возглавлял и направлял борьбу с разбоем в XVII в. специальный Разбойный приказ. Столь пристальное внимание, уделявшееся к этому виду преступлений, было не случайным. Тяжелое экономи­ческое положение и усиление личной зависимости крестьян от иму­щих классов приводили к их повальному бегству в поисках лучшей доли. Иногда с места снимались целые деревни. Часто беглые на­правлялись в сопредельные государства, где, как им казалось, была райская жизнь, Значительная их часть пополняла разбойные шай­ки, державшие в страхе целые уезды и провинции. Зачастую, скры­ваясь от преследователей, эти шайки стремились уйти за межи, где становились недосягаемы.

Именно поэтому практически нет ни одного документа из облас­ти пограничной политики 1613—1725 гг., где не упоминалась бы за­дача поимки беглых и лихих людей. Частям и караулам, несшим службу на границе, строжайше предписывалось закрыть ее с рос­сийской стороны для предотвращения побегов, а также ухода «во­роватых и разбойных людей».

Наиболее остро проблема беглых стояла во времена Петра I. Их количество особенно выросло с проведением рекрутских наборов, опустошавших сельскую Россию. В докладах Петру I воеводы и гу­бернаторы, прежде всего пограничных территорий, нередко гово­рили о невозможности взять ситуацию под контроль. Так, петербур­гский генерал-губернатор Меньшиков прямо объявил Сенату на одном из слушаний, что не в силах остановить вал преступлений, совершаемых беглыми.

В числе прочих мер, направленных на розыск и опознание бег­лых земскими фискалами, администрацией и войсками, было клей­мление рекрутов. Новобранцев, как арестантов, заковывали в колод­ки, свозили на «станции», мало чем отличавшиеся от этапных тю­рем, и там на левой руке им иглой накалывали кресты, которые за­тем натирали порохом.

Задачи по охране и защите границ в 1613—1725 гг. выполняли стрельцы, солдаты, драгуны, рейтары и казаки. Не существовало какой-либо единой схемы применения сил и средств. Все решала конкретная обстановка, сложившаяся на данном участке границы. Значительную часть ответственности за охрану границы несла по­граничная администрация, к которой в первую очередь относились воеводы, губернаторы «пограничных мест» и «приказные люди», а также командиры частей, привлеченные и специально назначен­ные для выполнения этой задачи.                  

На ряде участков границы, например сибирских, в системе ох­раны главным элементом было казачество. Это подразумевало ре­шение казаками всех задач на границе: сбор ясака с местных наро­дов (для чего в крепостях сооружались аманатные дворы — места содержания заложников от местной знати); охрану границ от набе­гов недружественных племен; осуществление таможенных функ­ций (посредством устройства в крепостях и острогах «государевых таможенных изб») и контрразведку. Поэтому при Петре I в состав казачьих отрядов включался земский фискал.

Общим для системы охраны и обороны границ было повсемест­ное привлечение к этому делу местного населения. Показательно, например, распоряжение Петра I генерал-майору В.Д. Корчмину: «Чтоб мужиков, у которых ружья, приказные их знали, такие косы, насадя прямо и рогатины имели и готовы были для караулов и обо­роны; и для того приказать тем, кои владеют, под смертной казнью о сем, и прочее все исполнять со всяким прилежанием как доброче- му человеку надлежит и ответ достойный дать».

В системе охраны границ также использовались поселенные пол­ки. В XVII в., например, Петр I ввел ландмилицию. Еще одной важ­ной тенденцией было постоянное повышение мобильности войск — перевод их из пеших (стрельцы, солдаты) в конные (драгуны, рей­тары) и сведение в маневренные и оперативно управляемые корпу­са. Примером этого могут служить корпуса, которые уже к 1616 г., как свидетельствуют документы, стояли на «крымской украине».

Опыт использования корпусов был развит Петром I при форми­ровании корволантов — маневренных войсковых формирований, оперировавших на южных границах России.

Постепенное укрепление и оборудование пограничной линии, особенно на северо-западных и западных участках, влекло за собой необходимость введения систематического надзора за границей. Кроме форпостов, в условиях конкретизации линии границы и не­возможности использования сторожевой и станичной службы бо­лее широко, а затем и повсеместно стали применяться разъезды, в том числе и офицерские, от караулов, несших службу на границе. Эти же воинские караулы, выделявшиеся от частей пограничных разрядов, обеспечивали службу таможенных учреждений и «про­езжих пунктов».

В Сибири караульную службу несли специально выделяемые сторожевые казаки. Наблюдение велось как разъездами, так и со смотровых вышек — маяков. Кроме того, в самых труднодоступных для наблюдения местах устраивались различного рода посты и секреты.

Говоря о развитии системы пограничной охраны в 1613—1725 гг., нельзя не упомянуть о конкретных людях, которых по праву можно назвать российскими пограничниками. Например, о князе Федоре Федоровиче Волконском. В 1618 г. он участвовал в сражениях про­тив войск польского королевича Владислава, шедшего на Москву. За отвагу, проявленную в боях, был пожалован Михаилом Федоро­вичем в царские стольники. Бился с татарами на крымских шляхах, в должности ливенского воеводы нес пограничную службу, руково­дил Казачьим приказом, не раз выступал послом в переговорах с Польшей, Швецией, Крымом и Персией. Волконский был первым русским воеводой Киева.

В 1634 г. он прославился как командир гарнизона крепости Бе­лой, где «8 недель и 3 дня» руководил ее обороной от польских войск. Крепость, почти уничтоженная поляками, не сдалась. Надолго ма­ленький гарнизон, отстоявший эту пядь русской земли, стал при­мером для защитников рубежей России.

Одним из славных представителей «порубежников» был и вое­вода Алексей Николаевич Трубецкой, происходивший из старин­ного литовского рода Гедиминовичей. Верой и правдой служил он России. В течение почти 30 лет (с 1619 по 1646 г.) Трубецкой возглав­лял охрану и оборону тульского участка Засечной черты от набегов татар и турок. Князь неоднократно принимал участие в боях на поле; брани, где снискал себе славу. Однако не менее ярко он проявил себя и в качестве дипломата. С 1646 г. Трубецкой постоянно принимал участие в переговорах и урегулировании отношений с сопредель­ными государствами.

Можно привести в пример еще целый ряд имен бесстрашных пограничников, охранявших рубежи старой Руси, которые история сохранила для нас. Но еще больше их, к сожалению, безвестно.

Анализируя события, происходившие в 1613—1725 гг. в порубежных областях Московского государства, оценивая масштабы проде­ланной здесь колоссальной работы, можно сделать вывод о том, что эволюция системы охраны границ в данный период шла довольно быстро. К этому принуждали и внутренние, и внешнеполитические изменения обстановки, в которой зарождалась и вставала на ноги могущественная империя. Однако нельзя не отметить, что, несмот­ря на целый ряд принципиальных нововведений, система охраны границ унаследовала очень многое от предшествовавших времен. Например, оформление границы, порядок управления пограничны­ми делами, организацию службы. XVII — начало XVIII в. стали временем дальнейшего становления казачества как важнейшего служивого сословия России, роль которого в охране рубежей была неоценима. Сделано было немало, но предстояло сделать еще больше.